Очевидно, десяток тысяч. Основное же население — невольные участники, втянутые в водоворот чужих страстей.
Французский журналист, побывавший в Тбилиси в здании грузинского парламента, рассказывал о чрезмерной вооруженности окружавших его лиц. "Все это было похоже на голливудские съемки фильма о мексиканских бандитах". Трудно сказать, что думает по поводу происходящего большинство грузинского народа и думает ли, есть ли просветы в коллективном припадке истерии? Не появилась ли еще ностальгия по спокойным временам, когда коррумпированные чиновники тихо себе разъезжали в персональных ЗИЛах? Я лично допускаю, что мексиканский вариант пиратской демократической республики может нравиться части кавказской молодежи. Вспомним Константина Леон-тьева: "О степени блаженства отдельных лиц можно только догадываться… войны и революции ничего не доказывают. Многие веселятся бунтом". В Ливане вон веселились же бунтом, воевали лихие тридцать семь различных милиций, каждая за свое справедливое дело, целых шестнадцать лет. И молодежь, называя себя «Рокки» и «Рэмбо», умирала бездарно и благородно за крошечные племенные коллективы "национал-христианской маронитской партии 4-й секции Бейрута" или "социалистической партии друзов секции Рамаллах".
Сегодня национальные буржуазии бывших советских «республик» «гуляют». Как преступные подростки, вырвавшиеся наконец из-под сурового надзора семьи. Трупов будет все больше, все больше вдов и сирот, коллективная эй-форическая истерия неминуемо перейдет в коллективный упадок сил. Увы, до этого еще далеко. История учит нас, что да, ведомые преступными идеологиями народы могут быть преступными (германский, японский) и даже долгое время… Может ли существовать мирный, непреступный национализм? Категорически нет. Ибо с исчезновением «врага» национализм теряет смысл, умирает. Недаром специалисты часто называют национализм «временной» идеологией. В самом деле, найдите на карте мира страны (помимо ядовитых режимов, выросших на развалинах Восточной Европы, СССР и Югославии), где бы восторжествовали и правили националистические идеологии? Я знаю только одну такую страну: Израиль. Однако ультранационалистическая идеология сионизма держится в этой стране более сорока лет только благодаря ИСКЛЮЧИТЕЛЬНЫМ историческим причинам. Напомню, что самые мощные государства современного мира: Соединенные Штаты Америки, Китай, Великобритания, Франция — есть государства многонациональные, многоплеменные, в которых национальности объединены по принципу политического суверенитета и подчиняются ему.
Истерия, возбуждаемая националистическими лидерами, размахивающими руками у микрофонов, кричащими с балконов и со ступеней парламентов бывших советских «республик», продолжается. Истерия у открытых гробов продолжается. Хороводы ряженых в национальных костюмах были бы трогательны, если бы не были так опасны. Говорить этим дядям "остановитесь, не будьте расистами", "не возбуждайте народ против народа — это преступление" — бесполезно. Не подействует. Эти дяди наслаждаются тем, что происходит. Об этом они мечтали долгие годы в профессорских кабинетах, на кухнях и в тюремных камерах. Они не уйдут с балконов и из парламентов сами, по доброй воле. Эти дяди понимают только силу. Такой силы сегодня нет. Захватившие власть в центре «демократы» смотрят на преступные буржуазии окраин снисходительно, как либеральный отец на преступных подростков, надеясь, что они успокоятся. Напрасная надежда. Мотивы их поведения — идеология безнадежно преступна. Необходимо создать мощное межнациональное движение, способное изгнать преступную идеологию и ее носителей. Возродить советский народ. Ведь три четверти населения СССР высказались за совместное жительство. Следует выполнить народную волю. Надо забыть о компартии, перестать мстить ей. Она умерла давно, беззубая, сама, задолго до 24 августа 1991 г. Довольно пинать мертвое тело. Очнитесь. Гигантские Монстры рычат на ваших границах — НАЦИОНАЛИЗМЫ.
Советская Россия. 1991. 2 ноября

СССР — период малодушия. Часть I. (1990–1991 гг.)
МАЗОХИЗМ — ГОСУДАРСТВЕННАЯ ПОЛИТИКА
СССР ВРЕМЕН ПЕРЕСТРОЙКИ
Быть русским в 1990 г. — очень невротическое занятие. Однако же я был спокоен на протяжении первых десяти лет моей жизни за границей (я отказываюсь называть ее «изгнанием», потому что она таковой не является). Экспериментируя с сексом и наркотиками, «исследуя» помимо моей воли дно американского общества, я чувствовал себя несчастным, но спокойным. Позднее, живя во Франции, уже на следующей социальной ступени, как "борющийся за признание писатель", я тоже оставался спокойным. Даже еще в первые годы мои за границей я понимал, что моим внутренним спокойствием я обязан тому факту, что страна, где я родился, предохраняет меня ментально своей имперской могучей тенью. Мои личные достижения были не видны миру до самого 1980 г. (год публикации моего первого романа по-французски), однако я жил, полагаясь в моем самоуважении на достижения Советского Союза. С 1974 по 1985 г. мой тыл был прикрыт, "0'кей, — думал я, — может быть, мне суждено умереть от наркотиков или алкоголя, может быть, никогда мои рукописи не будут опубликованы, но там, на Востоке моего сознания, всегда будет жить жесткий и суровый, мой народ, ненавидимый и уважаемый во всем мире. Мой народ безумных Героев. В то время как Запад нежится в растительной слабости, ревнуя Историю к моей упрямой, сумасшедшей нации, продолжающей против всех и вся провозглашать идеалистические ценности эгалитарного общества".
Часто в эти десять лет, я помню, я напевал старую песню донских казаков:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103