Отличного качества колебания исходят от меня к вам…»
Лицо гуру заменили титры. Последовали фамилии участвовавших в телепередаче. Индиана сидел в кресле и не смеялся. (Он предполагал, что будет хохотать.) В сущности все это очень грустно. Опять его народу нужен поводырь. Абсолютный лидер. Гуру.
Он переключил канал, и на экране появилось озабоченное лицо лидера Государства. Он тоже работает теле-терапевтом. Кто ты, человек из Ставрополья? Чего ты хочешь от власти? Почему так херово развито в мире «лидероведение»? Почему нигде, ни в одной стране, даже дошлые янки не дошли до этого, не пытаются выяснить реальное отношение лидера к власти. Зачем вам власть, уважаемые? Что вы собираетесь с нею делать? Ханжеский лживый ответ всегда будет звучать приблизительно как «Мечтаю улучшить жизнь населения моей страны». На деле же мотор лидера несомненно честолюбие. И эксгибиционизм. И еще сотня причин…
Психиатрам следовало бы изучать будущих перспективных лидеров еще в «Экодь Нормаль д'Администрасьен», и в какой там эквивалент у советских? Высшая совпартшкола? И выводить их на чистую воду. И принимать меры общественной безопасности. Например, никогда не давать придти к власти лидерам со вспыльчивым, мстительным характером. Предпочитать даже корраптэд может быть лидеров, склонных к коррупции. И ни в коем случае не допускать к власти идеалистов. Тех, кто лелеет грандиозные проекты перестройки общества. Кто однако будет ответствен за подобный надзор? Что за комиссия мудрецов? Согласно каким критериям следует отобрать психиатров в такую комиссию? Насколько Индиана знает, в Эколь Нормаль д'Администрасьен нет должности психиатра. Дяди из школы, готовящей французских лидеров, не подвергаются никакому психиатрическому надзору… Согласно твоим стандартам, товарищ Индиана, именно человека из Ставрополья не следовало бы допускать к власти. И в то же время, заметь, что если бы не произвел он свою консервативную революцию в советском обществе, ты бы не сидел сейчас в отеле «Украина» на берегу ледяной Москвы-реки и не смотрел бы в советский теле-ящик. И рассказы бы твои Соленову было бы напечатать не под силу. А, что ты на это скажешь? «Ну что ж, — вздохнул Индиана, — это как раз тот редкий случай, когда мои личные интересы противоречат моим философским верованиям». А согласился бы ты, чтоб твои вещи никогда не были доступны советскому читателю, но, в обмен, чтобы нерушимо стоял Союз нерушимых? «Согласился бы», — ответил себе Индиана без колебаний. Меня во всей Европе и в Северной Америке читают. Тщеславие мое удовлетворено. Обошелся бы я и без советского читателя. Зато чувствовал бы себя как в старой песне поется. Донского казачества песня. Спокойным бы был за страну.
Пей и надейся, что Русь безопасна,
Русского войска сила крепка…
Ой донцы-молодцы,
Ой донцы-молодцы.
Ой донцы
Да эх молодцы!
Чувствовал бы я надежность где-то в тылу моего сознания. Я ведь чувствовал ее до середины восьмидесятых годов. Я пил, пел, глотал мескалин в Америке и был себе уверен, что Русь безопасна. Что серьезные дяденьки КГБ следят за ее безопасностью. Что серьезные дяденьки Политбюро, самые мачо в мире, мужики хмурые — не дадут ей покачнуться. Что они наденут свои сапоги, сядут в танки…
Телевизор был старый и потрепанный. Настрадавшийся от жильцов комнаты. Очевидно, никто не читал гимн безопасности его, ужаснувшись грандиозности гимна. Или же напротив, постояльцы читали его, но, как вредные дети, решали из злобности поступать наоборот. Оставляли его включенным двадцать четыре часа в сутки, перегревали, роняли его на пол, и опускали в ванную и даже, может быть, поджигали сами спичками, и не тушили, как рекомендовалось, одеялом. Индиана нашел телекоммерческий канал. Похабный молодой человек по имени Тино («ГДР» оповещала надпись под его именем) кривлялся в такт плохоразличимой мелодии. Реклама парикмахерской на Калининском проспекте появилась после Тино, чтобы уступить место старой бляди-польке в черных чулках и золотом платье с разрезом. Полька прошептала слизисто-сперматозоидный речитатив и не оставив своего имени исчезла. Усатые мужики, одетые котами, и восемь дам, одетые, точнее раздетые, с позолоченными стрекозиными крыльями на спинах (минимум позолоченных скорлупок на сексе) запели по-немецки и исполнили несложный, но похабный балетный номер. Общипанная девушка Выдрачкова из Чехословакии промычала свое чешское сочинение. Португальцы, поляки, болгары, чехи… Индиана никогда не слышал о существовании этих певцов. В свое время в Париже некто объяснил ему (некто знающий предмет), что советские смогли купить лишь полминуты клипа Майкла Джаксона, уж очень дорого затягивает, а у советских мало валюты. (Индиана вообще не рекомендовал бы им покупать писклявого.)
Он переключил канал. И еще раз. Музыкальное сопровождение повсюду слишком сладкое. Стиль «анкор-мэн» (как он называется у советских? Ведущий?) — фальшивая искренность. Интонации протестантских проповедников. Ранее фальшиво-искренне те же люди, или люди той же школы повествовали о компартии, авангарде, вдохновителе и организаторе всех наших побед. Сегодня они же расхваливают демократию. Демократия — универсальное средство от чесотки, чумы, холеры, изнасилований, убийств, от подагры, нехватки продуктов питания, от геморроя, от шизофрении, от поноса и коррупции. Ах, что за чудное средство демократия! «Универсам!»
Телефон, немой свидетель его диалога с телевизором пожарно закричал. Он взял трубку. Щетинистый, как его голова, голос Пахана прохрипел: «Индианка, спускайся, милый, в вестибюль.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95