И надпись: «Дети — это зараза!» Увидел?
— На этом было написано: «А ты зачеркнул своего?»
— Очевидно, выпустили несколько вариантов. — Лейтенант сбавил скорость. Впереди был виден шлагбаум, проверочный пост и множество военных с тяжелым громоздким оружием. Лукьянов сполз по сиденью вниз.
— Не дергайся, Лук. У нас самая высокая идентификация: серия «ДД» у машины и в моих документах.
— Но у меня-то нет документов.
— Ты, может, и написал тучу романов, но не знаешь простых вещей. Документы спрашивают у старшего. Солдат считают на штуки. «Эти со мной», — и поехал.
Лукьянов не разделял оптимизма лейтенанта, появившегося у него после визита в родную казарму. Потому он на всякий случай натянул берет поглубже на глаза. Впереди их было еще несколько машин. Военные внимательно читали документы и осматривали машины. Лейтенант открыл дверцу и по-хозяйски спрыгнул на землю. Пошел к военным. Солдаты отреагировали своеобразно.
— Stop! Назад в машину! — закричал их старший и направил на лейтенанта странного вида пулемет на ремне.
— Департмент Демографии! — закричал лейтенант.
— Да хоть Департмент Господа Бога! Жди своей очереди…
Лейтенант, увидел Лукьянов, был страшно разгневан. Однако предпочел вернуться в джип.
— У этих уродов, очевидно, чрезвычайные полномочия. Или сверхнаглость. Они не могли не видеть серии «ДД» в номере машины, даже если приняли меня за обыкновенного армейца. Но это им дорого обойдется. — Лейтенант поерзал на сиденье и затих.
Почему он решил снять берет, Лукьянов потом не мог объяснить связно. Но он его снял. Не то берет давил ему голову, не то стало жарко или еще по какой причине. Единственное, чего он не намеревался делать, это выглядеть Дженкинсом, раскатывающим с лейтенантом за рулем и лично проверяющим посты. Но именно таким его увидело в июльском хмуром городе все это жаркое, увешанное металлом, распаренное и злое пушечное мясо.
Когда наконец перед ними не было уже ни одной машины, старший с пулеметом открыл дверцу со стороны Лукьянова и буркнул: «Вылезай!» Лейтенантом занялись с другой стороны машины. Лукьянов обреченно спрыгнул с подножки джипа.
— Сэр?! Вы! — Лицо под камуфляжным беретом озарила улыбка растерянности, вины и удовольствия. — Сэр Дженкинс! Прошу прощения, заставили ждать… не могли предположить… — Офицер заикался, а рука его потянулась во внутренний карман куртки. — Сэр, жена не поверит… Можно, сэр, глупо, конечно, автограф… — Офицер вынул записную книжку, и Лукьянов, внутренне ликуя, но все еще дрожа от только что пережитого напряжения, нацарапал как мог на чистой странице: «С. Дженкинс. Good luck!» Он хотел прибавить «дети — это зараза», однако подумал, что у этого служаки, должно быть, есть дети. Один, возможно, есть. И служака любит своего… свою заразу.
— Отставить! — крикнул офицер солдатам, разглядывающим внутренности джипа, приподняв брезент с заднего сиденья. — Не видите, кто едет! Проверяете посты? — спросил он «Дженкинса» тоном посвященного.
— Вы молодцом, офицер, — потрепал его по плечу Лукьянов. — Ваша принципиальная бдительность будет отмечена. — И сел в автомобиль. Тэйлор молчаливо влез на водительское место. Лукьянов опустил стекло: — Что у вас за странный пулемет, офицер?
— Новая модель: полицейский shot-gun. Сделан на основе оружия сицилийской мафии — «лупары», проще говоря, обреза. Стена стальных шариков идет диаметром в метр. Употребляется для разгона больших человеческих масс.
— Будьте, офицер. — Лукьянов сделал знак ладонью. Такой, он видел, улетая в Японию, сделал в Америке с трапа трансатмосферного самолета-ракеты в правительственном аэропорту Нью-Арка Дженкинс.
Они резко отъехали. Углубленное молчание на некоторое время загипнотизировало обоих.
Доехав до района Си-порт, лейтенант нарушил молчание:
— О'кей, Лук. Я подписываюсь под твоей авантюрой.
— Какой уж раз, лейтенант, вы меняете мнение… — заметил Лукьянов.
— Второй… да хоть бы и в сотый, потому что нормально примериваться к авантюре, в которой есть все шансы потерять голову…
— Вы имеете в виду остаться без головы?
— Я имею в виду остаться без головы… Надеюсь, Кэпмбэлл еще не расколол твоего дружка-карлика и дело может выгореть. Этот остолоп с пулеметом искренне принял тебя за Дженкинса.
— Следовательно, примут и другие. А если Кэмпбэлл расколол моего дружка-карлика?
— Тогда возникают две альтернативы. Одна — он уже доложил Дженкинсу о результатах допроса. Вторая — не доложил еще.
— Вы возвращаетесь в аптаун, лейтенант?
— Единственная возможность предупредить неблагоприятные происшествия — это вмешаться в них. Если что-либо произошло, лейтенант Де Сантис — мой близкий друг и сообщит мне о происшедшем.
— Подставив и себя?
— Подставив и себя…
У здания Метрополитен стояли огромные бульдозерообразные машины с надписями «American State Television». Черные кабели толщиной в руку человека вились по ступеням и вползали клубком в двери, не позволяя их закрыть. Растерянная охрана с остолбенением смотрела на это чудовищное нарушение секьюрити, разрешенное самим Дженкинсом. Работники «State Television» ходили от чудовищных машин, скрывались в дверях. И возвращались.
Тэйлор выдавил: «Ну и бардак!» — и въехал в приоткрывшиеся двери подземного паркинга.
— Что там, лейтенант? — спросил из-под брезента Лукьянов.
— Тотальный бардак. Приехало телевидение. Десятки чужих людей в здании. Впрочем, для нас с тобой это хорошо.
Оставив джип и Лукьянова под брезентом в паркинге, лейтенант поднялся в вестибюль. И тотчас спустился к камерам. Оказалось, снимали не Дженкинса.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78