Дядя Изя держал в руке рюмку с ярко-желтым напитком и показывал другой рукой в пол террасы. Вдруг топнул по полу ногой. Другие тоже топнули. Мы приблизились к группе.
"Поздравляю дядь Изю с наступающим юбилеем, -- сказал Виктор и от бедра понес руку по направлению к дяди Изиному небольшому, но широкому животу, выступающему из расстегнутого пиджака (живот был затянут в белую трикотажную рубашку поло), -- скромный подарок".
Дядя Изя взял сверток. Поглядел на Виктора, потом на меня, стоящего рядом с Виктором.
"Спасибо, Витюша, сладкий", -- произнес он наконец и передал сверток оказавшемуся рядом усатому и мускулистому молодому человеку. И хлопнул Виктора по плечу.
"Вот, привез вам Лимонова", -- подтолкнул меня Виктор.
"Поздравляю. Желаю вам успехов", -- сказал я. "Спасибо... спасибо... -Дядя Изя некоторое время разглядывал меня плохо видимыми мне под затемненными стеклами глазами. -- Как же, слышал о вас, читал", -- неожиданно объявил он. И приветливо исказив физиономию, протянул мне руку. Мы обменялись рукопожатием, а Виктор прокомментировал вслух:
"Дядя Изя любит читать и хорошо знает русскую литературу".
"Возьмите себе выпить, хлопцы, -- дядя Изя, взяв нас за плечи, повернул нас лицами к дому. -- Вон, видите, на нижнем этаже -- бар. А еще один на третьем". -- И он подтолкнул нас в сторону дома.
Мы ушли с террасы в указанную хозяином дверь и обнаружили там хорошо оборудованный бар со стойкой, высокими стульями, диванами и несколькими столами. Бар мог спокойно потягаться с баром небольшого отеля. Несколько барменов, один в белой куртке, распоряжались за стойкой.
"Эдик! -- На меня выпрямился от одного из столов худой, с крутой шапкой крупно завитой листвы волос, некто. Шапка с сединой. -- Да ты помнишь ли меня? -- засомневался он первым. -- Я -- Мишка, Мишка Козловский, кинооператор. Помнишь, я приходил к тебе в Москве? Ты тогда жил на улице Марии Ульяновой. Я приносил тебе перешивать брюки из израильских посылок..."
Тут я его вспомнил. Вместе с еще одним типом, кинорежиссером, они сняли неплохой фильм об одном из важнейших событий гражданской войны в России -- о путче левых эсеров. Теперь он жил здесь и работал в Голливуде. Говорили, что успешно. Я присел рядом с ним и его компанией, состоящей из нескольких уже подвыпивших мужчин, двое из них были американцы с банальнейшими именами -Джон и Стив и такими же, как имена, банальнейшими физиономиями, и девушки Анны -- широкотазой с голубыми глазами и крупной грудью. Так как все гости дяди Изи, кроме меня, были, по утверждению Виктора, евреями, то нет нужды упоминать, что и Анна была еврейской девушкой. Мишка Козловский называл ее "моя актриса". Актрисой ли была Анна в Голливуде или в Мишкиной жизни? То, что с Мишкой ее связывали неделовые отношения, нетрудно было догадаться, -- время от времени они вдруг непроизвольно касались друг друга таким постельным образом и в таких местах, что сомнения быть не могло -- они были любовники.
"Димочка и Жозик тоже здесь, ты их видел?" -- счел нужным спросить Мишка. Димочка и Жозик, догадался я, должно быть, его сын и жена.
Мы взяли выпить. Виктор заговорил с Мишкой. В бар вошли, распространяя обильный запах сразу нескольких крепких духов, несколько женщин зрелого возраста. Крупнотелесые, они с достоинством несли обильную плоть свою на высоких каблуках, шелестели юбками, позвякивали браслетами и бусами и поскрипывали туфлями и новыми сумками. Вслед за женщинами, гордясь ими и солидно посапывая, шли владельцы раздушенных и обвешанных украшениями самок -еврейские самцы. Джон и Стив с испуганным восхищением поглядели на мощных тяжелобедрых самок. Виктор, компания оказалась ему знакомой, представил женщин: "Лида, Дора, Рива... -- и потом мужчин: -- Эдуард, Юрий, Эдвард, Дэвик, Эдуард, Жорик".
Они предпочитают называть друг друга уменьшительными именами. В некрологах в русской газете преспокойно пишут: "Скорбим о смерти Жорика такого-то, безвременно ушедшего от нас на шестьдесят восьмом году жизни".
Компания, покачивая золотыми цепями и серьгами, жонглируя золотыми портсигарами, сияя золотыми авторучками и зубами, отошла к бару.
"Рыжий с красным лицом, -- Дэвик -- владелец фабрики оптики. Очки, подзорные трубы, бинокли... -- зашептал мне в ухо Виктор. -- Жорик, со шрамом, темный -- в мясном бизнесе... У него несколько мясных магазинов..." -- Я не успел узнать, какого рода полезной деятельностью занимается Юрик, потому что на колени ко мне вдруг опустилась широкозадая Анна и, не обращая внимания на задергавшийся внезапно глаз своего кинооператора, начала гладить мне шею.
"Извините, я хотел бы воспользоваться местным туалетом!" -- сказал я грубо и стряхнул широкозадую Анну с колен. У меня не было ни малейшего желания ввязываться в их местные интриги. Мишка повеселел, а широкозадая моментально сделалась моим врагом. Я прочел это в ее глазах.
Виктор протиснулся за мной из бара. Мы возвратились на террасу, где голоса толпы уже слились в монотонный тяжелый гул, как будто большие, по паре метров длиной жуки Хичкока стадом висели над бассейном, пожужживая крыльями. В момент нашего появления на террасе хозяин снимал пиджак с помощью того же усатого молодца, каковой унес в свое время подарок Виктора. Усатый удалился с пиджаком. Обнажились рубашка поло и крупные тяжелые волосатые руки.
"Здоров ты, как бык, дядя Изя!" -- восхищенно сообщил Виктор, без стеснения разглядывая крупный торс нашего хозяина. Очевидно, Виктор занимал особое положение и пользовался привилегиями, потому что стоящие рядом с дядей Изей мужчины вопросительно притихли, услышав сравнение дядя Изи с быком.
1 2 3 4 5 6 7