- Так удобнее, - только и сказал Студент.
Элевейтор, в котором под потолком я заметил головку телекамеры, вознес нас на тридцать девятый этаж. Мягко разошлись двери, и мы вышли.
- Сейчас увидишь на хуй что делается. Ебаные мирные граждане и не подозревают... - прошептал он, нажимая кнопку звонка.
Дверь открылась тотчас. Никого не было в отрытой двери. Темнота. Но мой приятель шагнул в темноту, и за ним шагнул я. Дверь за ним закрылась, и тотчас же зажегся свет.
- Хэлло, Роман!
- Хэлло, Джимми! Это Ричард! - указал Студент на меня.
Человек ростом в 6 и 5, или даже в 6 и 7 футов возвышался за нами. Я вовсе не преувеличиваю его рост с целью создания устрашающей атмосферы, она и без того была нервная. Джимми был в синем блейзере - униформе здешних жуликов.
- Много народу? - спросил Студент, одергивая свой синий блейзер.
- В блэк-джек?
- Угу.
- Десяток.
Я снял свою убогую куртку, которую Джимми безо всякого пренебрежения взял у меня из рук. Передав куртку откуда-то появившейся красивой девушке в зеленом шелковом платье, Джимми, вдруг присев, без предупреждения быстро и ловко ощупал меня снизу доверху. Появившийся как бы из-за кулисы, сбоку, второй гангстер обыскал Студента. "Кто кому подражает? Гориллы подражают кино или кинопроизводство подражает гориллам?" - подумал я.
Джимми пошел впереди, и мы стали подниматься по винтовой лестнице. Отличие ее от обычной винтовой лестницы состояло в том, что она вилась не в открытом пространстве, но в каменном колодце. Мы миновали одну площадку с несколькими дверьми и, поднявшись еще вверх, вдруг вышли в обширную прихожую с уютной, чуть старомодной мебелью, присущей, может быть, гостиной дорогой бляди. Не задерживаясь в гостиной, мы прошли вслед за Джимми в дальнюю дверь. Большой зал был населен, может быть, двумя дюжинами людей, но было нешумно. Джимми указал налево, и Студент-Роман пошел, не глядя по сторонам, к прилавку, как бы бару, за которым сидело с полдюжины народу на табуретах. Прилавок примыкал к зеленому столу, разделенному на неизвестного мне назначения геометрические фигуры. По столу были разложены всюду карты и жетоны. Два железных гнезда для карточных колод, а за ними красивая, хорошо причесанная, улыбающаяся, в зеленом платье стояла крупье.
- Что хотите пить? - раздался за моей спиной голос.
Я обернулся. Третья по счету девушка в зеленом.
- Бери что хочешь, - пришел мне на помощь Студент. - Сервис бесплатный.
Он заказал себе коньяк.
- Хотите что-нибудь съесть? - спросила девушка, когда и я заказал себе коньяк.
Я отказался.
Мы проигрались. Я проиграл его пять сотен долларов, которые он мне отсчитал еще в "кадиллаке". Сколько проиграл он, не знаю. Наши соседи, кажется, выиграли. Один папаша несколько раз разменял, написав их тут же, за прилавком, чеки, следовательно, тоже проигрался. Но когда мы вышли и я утешил Студента тем, что не он один потерял деньги, папаша тоже, - студент презрительно хмыкнул.
- Это их человек, казино. Он сидит у них для создания азарта, для подогревания страстей. Когда ты видишь, как старик, пыхтя сигарой, пишет чек, думаешь, дай и я рискну еще разок, возьму карту.
- Но если ты знаешь, что он подставной, почему продолжаешь играть?
- А-ааа, загадка природы. Всякий раз кажется, что уж сегодня-то выиграю. И заметив выражение моего лица, вдруг хлопнул меня по плечу: Удивительный ты тип, Эдь! Ты, кажется, меня еще и осуждаешь.
- Нет, - сказал я, - не осуждаю, но глупо же делать деньги, а потом приходить сюда и оставлять их здесь добровольно.
- Страсти, - сказал он. - У тебя ведь тоже есть страсти.
- Уже почти нет, - сказал я, вовсе, впрочем, в этом неуверенный.
- Железный человек.
В Нью-Йорке было по-прежнему снежно. Как в Днепропетровске или Харькове, снег широко мел волнами по Лексингтон авеню, и я решил словить немного удовольствия, пойти в миллионерский дом, а не поехать, хотя он, разумеется, предложил меня отвезти.
- Ну как знаешь, бывай! - Студент захлопнул тяжело и мягко дверцу своего сильного автомобиля.
Идя к месту работы и жительства через вьюгу, обиженный замечанием Студента, я перебирал мысленно свои страсти и пришел к выводу, что главная моя страсть - честолюбие.
В последний раз я видел его в сентябре 1982 года. Я прилетел из Парижа и сидел в ресторане "Кавказский", что на второй авеню и восьмидесятых улицах, вместе с двумя приятелями пожирая шашлыки. Краем глаза я увидел, как появился Студент, в сером пиджаке, с дамой, красивой и видавшей виды. Они прошли у нас за спиной и заняли стол у окна в противоположном углу зала. Чуть позже Студент подошел и пригласил меня за свой стол.
- Моя партнерша! - представил он мне даму. Сказать "женщину" или "девушку" - было бы неточно. Неким бабьим величьем отличалась его крупная партнерша.
Мы выпили водки. За встречу. Студент полинял, усох.
- Ты, наверное, знаешь про Таню? - спросил он.
Я кивнул. Я знал, что жену его нашли мертвой в ванной. Официальная версия гласила, что она захлебнулась, будучи пьяной. Неофициальная сплетня, обегая все страны и континенты, где живут русские, обвиняла Студента в том, что он "помог" Тане захлебнуться. Я в это не верю. Я ловил иногда его взгляд, обращенный на жену, и во взгляде была любовь... Тяжелая, злая, может быть, но любовь...
- Ты говорят, преуспеваешь? Фильм, говорят, кто-то делает? - Он налил мне водки.
Их стол был уставлен неприлично большим количеством закусок: икра, пироги, грузинская маринованная капуста, севрюга...
- Ты, по-моему, тоже, Студент.
- О, - он улыбнулся. - Я делаю кой-какой бизнесишко... Но скажи, немцы тебя напечатали, французы, еще кто?
- Голландцы и вот РЭНДОМ ХАУЗ купил в этом году, наконец, книгу.
1 2 3 4 5 6 7