Медленно. И растирал ногой в ботинке подёрнутую льдом лужу.
" В России трудно стало работать политическим партиям" - пожаловался я. "Слишком много ограничений. Не там стал, не там плюнул во время митинга, привлекают к ответственности. Вы не поверите, но меня вызывали к следователю Московского ФСБ по поводу скандирования мною в микрофоне на митинге в ноябре слова "Ре-во-люция!"
"А чего Вы хотели? Должен быть порядок..." сказал он.
"мы никогда не нарушали закон Российской Федерации, не нарушаем и сейчас и не будем нарушать... Потому мы всё чаще переносим нашу борьбу за пределы РФ, в те страны СНГ, где попираются права русских..."
Генералу возможно всё это было неинтересно. Но он стоял, не уходил. И не высказывал нетерпения. Может быть он думал, что всё это затравка и после затравки я ему кого-нибудь выдам?
"В частности особенно успешными были наши действия в Латвии, где национал-большевики сумели добиться огласки "дела Кононова", Вы знаете речь идёт о старике-партизане подрывнике, латвийцы обвиняют его в "преступлении" совершённом в 1944 году. Национал - Большевистская Партия раскрутила Кононова. Мы занимались Кононовым с самого дня его ареста в августе 1998 года. Мы устраивали пикеты, разрисовывали поезда."
"Это Ваши люди только что атаковали латвийское посольство?" прервал он меня.
"Сочувствующие. Мы приказа не отдавали."
"И сочувствующие сидели в Севастополе, а наш МИД был вынужден вытаскивать их оттуда ..." - заметил он скептически.
"Нет, там сидели члены Национал - Большевистской Партии. Видите ли, Владимир Васильевич, что же мы за страна такая если добровольно сдали город-герой, символ русского сопротивления в войнах 1854 и в 1941-ом. За восемь лет единственная партия которая осмелилась дать отпор наглой оккупации это мы - НБП."
"Границы уже определены. Поздно.", сказал он.
"Кем определены? Ведь не нами? Севастополь нужно отстоять, иначе грош нам цена как нации, Владимир Васильевич..."
"Ну это не вам решать, и не мне, это прерогатива государства", сказал он.
"Между прочим, мы НБП делаем за Вас Вашу работу. Вы должны были бы нам платить..."
"Ну да... Ещё что... Вы только усложняете отношения России с нашими соседями."
"Наши соседи, пока вы их стараетесь умаслить и не раздражать... живут с головой повёрнутой на Запад и один за одним бегут в НАТО. Наши соседи, - вся Европа приходила к нам с Наполеоном и Гитлером и придут ещё..."
Шагах в десяти белокурая бестия Николай, такого белого цвета никакой краской не добьёшься, а у него - свои, - топтался ботинками по лужам. Время от времени генерал искоса поглядывал на него. Сотовый генерал сунул в карман куртки.
"Владимир Васильевич",сказал я "Не надо нас подслушивать, разрабатывать, надо с нами дружить. Давайте работать вместе."
Он ухмыльнулся и покачал головой.
"Погодите возмущаться. Есть же сферы куда государство не может вмешиваться, нельзя уронить престиж, наехать на посольства, организовать манифестации здесь и там, хоть в Латвии, хоть на Украине, а мы это можем! А государство пусть нас официально порицает, мы будем выражением гнева русского народа."
Тут уж он посмотрел на часы. Хотя я и по сей день считаю что моё предложение было разумным. В своё время то, что я ему предложил - делал спецотдел КГБ. Сегодня это могли бы делать мы. Уж через несколько дней после нашей встречи с генералом - прочеченские демонстранты измывались над российским флагом в Пазнани. МИД ограничился нотой протеста. Поляки равнодушно пропустили ноту мимо ушей. Ночью к посольству (ещё раньше ноты) пробрались сочувствующие НБП и бросили на территорию Молотов-Коктейль. Так как здание посольства, - бетонный куб, - стоит недалеко от ограды, посередине асфальтового поля, ущерб был минимальный, но всё равно сгорели видеокамеры и дерево. Затем НБП устроили у посольства Польши демонстрации. Итог ночного нападения "сочувствующих" - не менее трёх десятков статей в российских СМИ.
Пронин тогда удалился, вскоре после моего предложения о сотрудничестве. На следующий день я написал ему официальное письмо по поводу посещения моей квартиры неизвестными, а копии письма отослал Патрушеву и Рушайло. По линии МВД была даже попытка начать расследование., во всяком случае ко мне явился из 6 отделения милиции - по месту жительства юный участковый Родион с письмом от начальства, от начальника 6 отделения. Мне не хотелось напрягать крошечную Настю, её бы стали тягать давать показания, а ей ещё не хватало нескольких месяцев до 18 лет, потому я от расследования отказался. К тому же я не верил, что расследование обнаружит что-либо. Ведь два расследования: и два уголовных дела по нападению на меня 18 сентября 1996 года и дело по взрыву помещения редакции "Лимонки" 14 июня 1997 года так ничем и не закончилось.
Мне было ясно, что после позора РНЕ (Московские власти не дали Баркашову провести съезд Русского национального Единства в Измайлово) РНЕ вступила в стадию распада и разложения. Авторитет Баркашова, побоявшегося вступить в конфронтацию с московской милицией у концертного комплекса Измайлово был низок как никогда. Мне стало вдруг так же ясно, что цель которую мы себе ставили все эти годы - догнать и перегнать РНЕ по численности, по организованности, по влиянию на молодёжь, уже внезапно достигнута. Недекларированное никем, но реально существовавшее соревнование с РНЕ и мы выиграли. Я был и рад достигнув цели. И не рад, потому что мы остались одни. Баркашов своим авторитетом хоть как-то скрепил организацию. Теперь же, я предвидел, - РНЕ начнёт стремительно распадаться. Эпоха парадных фотографий с портупеями кончилась.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86