Хватит с меня Баркашова... А деньги у тебя есть, 84 тысячи долларов?"
"Почему 84? На троих дели, получится по 28 тысяч".
"Нет, Сашка настаивает, чтоб сбросились по 84 тысячи. 84 залог, а две другие части пойдут на расходы по выборам. Так есть или нету? Вы ж бедные, с голой жопой ходите."
"Есть деньги. Есть пара бизнесменов, желающие дать денег."
На том мы и расстались. Давиденко стал интриговать в мою пользу. Баркашов вначале наотрез отказался, потом когда обнаружилось что у других союзников вопреки всё же нет денег, помягчел. Он нерасчётливо выгнал из блока Скурлотова, милейшего Валерия Ивановича, держателя всероссийской Регистрации партии "Возрождение", "Я не хочу за тебя платить!" сказал он, выгнал. Надо было заплатить. Потому что если бы кроме собственно "Спаса" ещё две-три политические организации со всероссийской регистрацией, то у министра Юстиции и ЦентрИзбиркома не хватило бы времени разрушить все организации блока. Удивителен здесь цинизм власти которая позволяла и позволяет себе регистрировать и перерегистрировать такие несуществующие в природе организации как "Возрождение" или "Спас", поскольку во главе их стояли такие неодиозные и незасвеченые люди как Скурлотов или Давиденко и не регистрировать реально существующие организации как РНЕ и НБП во главе с одиозными вождями, но зато реальные политические партии.
Жадность имания величия "Петровича" (Баркашова) привела к тому, что "Спас" один явился блокобразующим политическим движением. Они внесли залог и ЦентрИзбиркому, к ужасу самого Вешнякова, пришлось зарегистрировать движение "Спас". Тогда (спасая горшки!) в бумаги "Спаса" вынуждено было заглянуть вдруг (вопреки закону) министерство Юстиции. И обнаружило то, что было известно изначально, и что можно обнаружить при проверке ста из 132 зарегистрированных МинЮстом общероссийских политических партий; а именно: бумаги есть, а людей нет. Попросту говоря: фальшивка. Только фальшивка до тех пор никого не заботила до тех пор, пока приличный Давиденко скромно занимает пост лидера "Спаса". Как только во главе избирательного объединения "Спас" стал Баркашов Александр Петрович - тут решили валить "Спас".
Ну ясно, что у "Спаса" не было никаких региональных отделений, или были две-три. Давиденко сам просил меня дать ему моих людей в регионах в случае если будет проверка "спаса" позаимствовать. Я дал. Однако до этого не дошло. Дело в том, что я не смог с ним столковаться. Баркашов хотел наши (наших бизнесменов) 84 тысячи, а за это давал мне пятое (вне ведущеё тройки) место и ещё одно за пределами первых 12 мест которые приносят партии 5% проголосовавших за неё избирателей. На таких условиях наши бизнесменам (на самом деле остался один) денег нам давать не хотели. Они сами хотели в депутаты. И я не хотел идти пятым, я хотел войти в первую тройку. Ибо верил что моя фамилия в избирательном бюллетене принесёт реальные 3%, а то и все5%. Трезво оценивая свои возможности кроме этого попав в первую тройку (а первые три фамилии о должны стоять в бюллетене), хотя бы засветить нашу партию, нашу организацию. Потому что было сильнейшая возможность, что нас завалят.
Баркашов изгнал из "Спаса" все зарегистрированные организации, увеличив тем самым возможности правительства расправиться со "спасом",-ну и закономерно, что регистрацию "Спаса" аннулировали.
Одновременно, правительство создавало мёртвые чиновничьи партии "Единство" и "Отечество". Моему возмущению этому произволу и беззаконию нет пределов. Происходит отвратительное попрание всех возможных политических свобод. А нравится или не нравится Баркашов или Примаков или Шойгу это уже другая история. Мне лично неприятны все трое. По-разному, но неприятны.
Состав Новой Думы оказался возмутительно плоским. Послушным власти, поганым, не блистательным.
Наконец 29 января 2000 года закончилась у ворот 3-й пересыльной тюрьмы в Москве Севастопольская эпопея. Родители наших национал-большевиков были к этому времени настолько взвинчены, психопатичны и враждебны к партии и ко мне лично, что намеревались даже утаить от партии день выхода наших товарищей на свободу.
Рано утром, около семи в моей квартире раздались несколько телефонных звонков от "солдатских матерей" как я их стал называть за глаза. "Вы ни в коем случае не должны туда приезжать!" кричала мать Саши Дьяконова. Два её сына были членами партии. Сашка сидел в Севастополе, Стас позднее задержался в связи с нападением на посольства в Москве. Даже лояльная ко мне и к партии мать Кирилла Охапкина и та позвонила и просила не приходить, не устраивать манифестаций, так как "родители боятся что увидев манифестацию, увидев встречающих, их детей оставят в тюрьме". Мы не стали созывать всю парторганизацию к 3-й пересылке. Но всё же человек 40-50 ребят собрались. Чёрной цепочкой мы вышли из автобуса на конечной остановке среди заводских заметённых снегом заборов и направились к пересылке. Матери в шубейках и пальто, в сапогах, с сумками уже были там. Женщины неприязненно смотрели на меня. Таким же взглядом помню моя мать смотрела на Саню Красного, считая что он увёл у неё сына. На самом деле я сам лип к сане и его товарищам - старшим ребятам. Матерям было не понять, что в партии и возле меня ребята ищут того, чего у них нет дома,-прикосновения к Большому делу, к Истории, к политике, выхода из замкнутого пространства семьи. Семья изнуряла и принижала их, партия - возвышала.
Одна из женщин подошла ко мне. По-моему она была даже не матерью, но подругой "солдатской матери". "Вы же шизофреник!" - сказала она. "Вы же безумны, и стараетесь заразить своим безумием наших сыновей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86