Организационно же подруга моя была всегда крайне беспомощна, потому толку от неё было нашей команде мало. Она погрузилась тут в музыкальную среду, куда в последствии и ушла. Если же говорить о её позднейших контрибуциях в нашу газету, то "статьями" её эмоциональные вскрики по тому или иному поводу назвать было трудно. Это были эмоциональные вскрики.
В апреле приехал первый раз Егор Летов и остановился у своего московского менеджера в районе Филёвского Парка. Я, Тарас Рабко и Штепа явились туда знакомится. Сибирские парни: там были и Роман Неумоев, и Джеф, и Манагер, и ещё десяток сибирских punk-рокеров. Сибирские парни пили безостоновочно водку и говорили о православии и о Боге. Мне эти споры новоообращённых христиан были малоинтересны, я лишь понаблюдал как они крючкотворствуют, пытаясь обыграть друг друга в различных схоластических софизмах. От водки я пьянею плохо, я просидел до самого упора, ведь Летов был нужен нам, так уверил меня Рабко, и за полчаса до закрытия метро мы ушли через лес, оставив панков допивать. Телефон звонил безостоновочно и бесполезно (Егор опрометчиво огласил телефонный номер накануне, выступая по ТВ в "Программе А"), некая пара пыталась кажется совокупиться на кухне, спящий богатырь лежал поперёк прихожей. Короче всё у них было как надо, у сибирских панков, когда мы от них выходили.
С Летовым мы поладили. Он тогда часто приезжал в Москву, потому может мы и сумели спеться тогда, что он долгое время находился под нашим влиянием. Несколько раз за лето мы с Дугиным взяли Егора с собой к Баркашову. Заносчивый как и Дугин, Баркашов, взялся было учить Летова как одеваться и предложил ему коротко постричься, но встретил достойный отпор. Я одеваюсь бедно, так же как и мои "фанаты", - твёрдо заявил Летов и при этом его лохмы упали ему на очки. - Мои фанаты не могут себе позволить купить импортные кроссовки, поэтому я ношу кеды, а коротко стричься я не хочу, я - punk, коротко стричься надо в Англии". Пришёл сын Баркашова. Похожий на сына Жириновского и на сына критика Володи Бондаренко одновременно и благоговейно попросил у Летова автограф. Егор победоносно сверкнул очками, а Баркашов задумался.
Надо отдать должное Летову, политическая позиция у него всё-таки всегда была. Он настаивал на том, чтобы в идеологии Национал-Большевизма было "побольше красного и русского, но поменьше национализма". Такую позицию не назовёшь рафинированной, но в ней есть определённость. С Баркашовым они не стали так уж далеки (я, к примеру, оказался противоположен Баркашову), но приязни между ними не возникло. Вообще сближение с Баркашовым возникло по вине моего несносного любопытства к людям и и желания создать помимо Национал-Большевистской Партии ещё и союз левых и правых радикалов, Анпилова и Баркашова. На уровне человеческом с Баркашовым делать было нечего. Тонкими замечаниями он не поражал, никаких сенсационных идей не выдвигал, не мог быть увлекательным как Дугин. Он, кстати, разговаривал двусмысленно, с подтекстом, как криминал.
Осенью Егор опять появился в Москве. Пришёл в комнату в "Советской России" вместе с лидером группы "Родина" Манагером. На самом деле у него совсем простая русская фамилия, по моему Судаков, мне объясняли почему он назвался Манагером, но я забыл тотчас почему. Сибирский солист "Родины" был в тулупе. Худенький, бородатенький Егор называл меня "Лимоныч" и ласково похлопывал по плечу. К тому времени мы уже заключили договор с типографией "Тверской Печатный Двор" на публикацию нашей газеты и делали первый номер. В связи с этим усилился поток посетителей в комнату в "Советской России". И раздражение по этому поводу главного редактора Валентина Чикина. Нам передавали об этом сотрудники газеты. И даже первый помощник Чикина, через которого Чикин общался с нами настучал нам.
Я, в свою очередь, вознегодовал. Я перешёл в "Советскую Россию" в в январе 1991 года, когда такой мой поступок назвала 2самоубийственным" вся интеллигенция. Я печатал в "Савраске", как её называли злопыхатели, по паре статей в месяц до самого октября 1993 года. Я своим именем поднял тираж этой газеты. Когда я впервые приехал к ним в феврале 1992 года, Чикин предложил мне любой кабинет на выбор. Я был их лучшим журналистом. На выборах в ГосДуму, КПРФ, членом которой состоял Чикин предала меня в лице самого Зюганова (подробности есть в "Анатомии Героя"), и вот теперь Чикин ещё выражает недовольство, как домовладелец, недовольный что к жильцам ходят гости! Можно было незаметить, что ходят, и не так много ходят, и ходят по делу. Я написал Чикину письмо, но не передал. Раздумывал.
Коллектив хотел чтоб мы выпустили "0" номер, и потом ставили номера в скобках, обозначая количество номеров за год и нумерезацию всех номеров. Я решил что подобное рабское следование нелучшим газетным стандартам нам ни к чему и мы приняли сквозную нумерацию. Рабко нашёл в здании "Литературной газеты", в том самом кабинете где когда-то помещалась газета "День" распространительскую фирму "Логос-М" и мы отправились туда однажды. Диспетчером и секретаршей Андрея Панова, - главы фирмы, - работала Светлана Евгеньевна, - бывший распространитель газеты "День", и сам Панов, оказалось, был молодой человек начинавший свою деятельность бизнесмена в газете "День", в качестве распространителя. В походе в "Логос-М" мы с Рабко преуспели больше чем расчитывали. Мы расчитывали лишь показать копию макета Светлане Евгеньевне и получить от неё телефоны распространителей. Однако, когда я сидел в секретарской комнате беседуя со Светланой Евгеньевной, меня узнал партнёр Андрея Панова, и потащил меня в кабинет к Панову.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86