Мало ли что тут можно обнаружить. Мы давно намеревались исследовать наш остров, но так и не выбрали время. Потому что, по милости Уэзли, у нас никогда не было недостатка в более серьезных проблемах, требующих незамедлительного решения.
И наконец-то у меня дошли до этого руки.
И я решил довести это дело до конца. Так что джунглям придется подождать пару деньков, или сколько там понадобится, чтобы обойти вокруг острова.
Я обрадовался, словно получил отсрочку в исполнении смертного приговора.
Затем я нашел дом.
* * *
Но это было потом, а сначала я обогнул северную оконечность острова и пошел назад вдоль восточного побережья на юг, причем шел довольно долго, прежде чем на моем пути встретилась небольшая бухта.
Издали ее совершенно не было видно: все тот же береговой пейзаж – с одной стороны океан, с другой – джунгли. И хотя иногда видимость нарушали отдельные группы скал, береговая линия мне казалась непрерывной.
Впервые я заметил разрыв в ней, когда перебирался через невысокую каменную насыпь.
Видя возникшую на пути водную преграду, я почувствовал досаду и раздражение – моя прогулка существенно удлинялась. Но уже через несколько секунд верх взяло любопытство.
С насыпи было видно продолжение побережья, но почти ничего из того, что находилось справа – вид заслоняли деревья спускавшихся к воде джунглей. Однако и этого было достаточно, чтобы определить: впереди небольшой залив или бухта, раз в пять крупнее нашей бухточки на другой стороне острова.
Быстро спустившись с каменной россыпи, я побежал по песку. С каждым шагом обзор противоположного берега бухты увеличивался. Берег все глубже и глубже врезался в остров.
Он был так же пустынен: песок и скалы, за ними джунгли.
Когда перед глазами внезапно появилась яхта, я чуть не обмер со страху. И упал ничком на песок.
Приподняв голову, я как завороженный пялился на судно.
Но паниковать не было причин – оно не плыло, как вначале подумал я.
В воду опускались якорные цепи, палуба безлюдна.
Это была большая белая прогулочная яхта – сорокафутовик.
Корабль Мата, надо полагать.
И наша надежда на побег отсюда.
Теперь остается лишь найти женщин.
Все эти мысли промелькнули у меня в голове всего за несколько секунд. Я был вне себя от радости. Когда же до меня дошло, что меня могли увидеть, я испугался. Ведь то, что яхта выглядела пустой, еще...
Я присмотрелся повнимательнее. А что, если Уэзли или Тельма глазели на меня сейчас в окно или иллюминатор?
Но ничего подозрительного я не заметил.
Тогда я отполз по-пластунски к джунглям и юркнул в кусты. Встав на ноги, я прокрался через густые заросли к самому краю.
С новой позиции мне открывался полный и самый широкий обзор.
Справа, примерно в сотне ярдов от стоявшей на якоре яхты, от берега выступал причал. У его конца покачивались две моторки. Одну из них, вероятно, использовали для перевозки людей (Мат и женщина?) с поставленной на якорь яхты на берег. Другая уж очень напоминала нашу.
В последний раз она держала курс на север с Уэзли на борту – тот удирал после того, как раскроил череп Эндрю.
По-видимому, он пригнал нашу моторку сюда и по ставил здесь на прикол.
Но мое внимание внезапно привлек дом, и я вмиг позабыл о лодках.
* * *
В качестве подарка по случаю окончания школы – это было как раз тем летом – родители устроили мне специальное путешествие.
Оно началось с недели в Мемфисе, штат Теннеси.
Там, в вестибюле отеля “Пибоди”, меня чуть не затоптала насмерть толпа ротозеев, когда я попытался взглянуть на тех чертовых уток, которые проходят через него дважды в день. И я чуть не до смерти перепугался, когда мы посещали музей Гражданских прав в старом мотеле “Лоррэн”, где застрелили Мартина Лютера Кинга. Мои родители и я были едва ли не единственными людьми этого оттенка кожи, бродящими по музею, который, казалось, был памятником порокам Белого Человека.
Впрочем, не весь Мемфис был так плох. В нем были еще и восхитительные барбекю и сказочная музыка. Каждый вечер мы прогуливались от нашего отеля к Биэйл-стрит – родине блюзов. Биэйл-стрит была бесподобна.
Во время нашего пребывания в Мемфисе мы посетили также дом Элвиса, Грейслэнд.
Дом в бухте не напомнил мне Грейслэнд.
Нет, этот дом был таким, каким я себе представлял Грейслэнд: огромным особняком в плантаторском стиле.
Грейслэнд же, напротив, оказался меньше по размерам и более современным, чем я ожидал. Но после отъезда из Мемфиса мне довелось повидать великое множество настоящих плантаторских домов.
Если быть более точным, выпускным подарком мне была вовсе не поездка в Мемфис, а плавание вниз по Великой Американской Реке на подлинном колесном пароходе “Королева Миссисипи”. (К слову, я большой поклонник Марка Твена.) Шесть суток мы провели на воде и в конце концов оказались в Нью-Орлеане.
По пути мы останавливались в таких местах, как Виксберг и Натчез. А сколько довоенных поместий посетили – одному Богу известно. Это были плантаторские дома, построенные до начала Гражданской войны. Большие, старые и горбатые, как правило трехэтажные, с бесчисленными узкими лестницами и крохотными комнатушками, но с помпезными фасадами, перегруженными колоннами, балконами и террасами.
Весьма любопытное зрелище, но лишь до тех пор, пока не посетишь парочку подобных домов. После этого они становятся всем на одно лицо. (Мама без ума от старины, а папа просто тащится от всего, что связано с Гражданской войной, так что они балдели от счастья. Мое же пристрастие к Марку Твену не было настолько сильным, чтобы меня радовали бесконечные невыносимо скучные экскурсии по этим особнякам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123