– Дайте, – приказал Густав Коху.
Доктор начал рыться в чемоданчике, а Богдан с неожиданным проворством схватил Хильгера за рукав и притянул к себе. Советник едва не упал, схватившись за спинку кровати.
– Слушайте, – горячо прошептал раненый. – Я могу дать вам такую штуку, при помощи которой вы сумеете играючи повелевать всем миром. Только надо успеть сделать несколько важных вещей.
Он еще сильнее притянул к себе Хильгера и зашептал ему в ухо, перемежая немецкую речь с русской.
Глава 5
28 декабря 1938 года, среда.
Москва, Сокольники
В прихожей Дроздов разделся и повесил пальто на вешалку, оставив за порогом заснеженный зимний вечер.
– Машенька, – негромко позвал он. Секретарша приоткрыла дверь спальни и на цыпочках вышла в гостиную.
– Все еще спит, – сообщила она.
– Замечательно, – оскалился в улыбке энкавэдэшник. – Свержин не звонил?
– Звонил этот, как же его… – Марья Степановна напряглась, вспоминая имя звонившего, но Дроздов уже понял, о ком идет речь.
– А! Понятненько! – сказал он и, потирая руки, присел у камина на корточки. – Что сказал?
– Ничего. Обещал перезвонить. И еще вам с посыльным пришел пакет из наркомата. Я его положила на стол.
– Ладно, иди, карауль подопечного. Кстати, как он себя во сне ведет?
– Да в общем нормально. Несколько раз что-то неразборчиво бормотал, но понять совершенно невозможно.
– Хорошо. Если хоть слово разберешь, сразу записывай. И вообще с этой минуты возьми тетрадочку и каждые четверть часа делай отметочку о состоянии Стаднюка. Записывай каждую мелочь, вплоть до возникшей эрекции. Все. – Дроздов посмотрел на часы. – Скоро я его заберу и сможешь поспать.
Сухо затрещал телефонный звонок. Максим Георгиевич торопливо подошел к столу.
– Дроздов на проводе, – сказал энкавэдэшник в трубку. – Ага, значит в ОСОАВИАХИМе она была. Молодец. Жди меня, буду через сорок пять минут. Петряхов, говоришь? Занятно. А других контактов у нее, значит, нет? Ладно, все, я выезжаю, жди меня у метро.
Он бросил трубку на рычаг и оглядел лежащий на столе пакет. Судя по отсутствию грифов, ни о какой срочности рассмотрения речи не было, так что подождет. Дроздов оставил запечатанный сургучом конверт и шагнул к двери спальни.
– Машенька! Мне срочно надо отъехать, но я не задержусь, буду часа через два.
Он вызвал водителя, оделся и сбежал по крыльцу.
– Не дадут нам покоя, Сердюченко, – буркнул Максим Георгиевич, садясь рядом с шофером. – Гони в Москву, к Боровицкому мосту. Знаешь, где станцию метро «Коминтерн» построили? И поскорее, не мешкай.
«Эмка» сорвалась с места, выехала проулками и понеслась к центру города.
Возле станции «Коминтерн» Дроздов заметил притопывающего на морозе юношу в перешитой на гражданский манер шинели.
– Притормози, – приказал он водителю. Машина, игнорируя правила, резко прижалась к бордюру, Максим Георгиевич перегнулся через сиденье и распахнул заднюю дверцу.
– Быстренько в машину! – рявкнул он молодому человеку.
Тот рванул к «эмке», но оскользнулся, чуть не растянувшись перед самой дверцей, и ввалился на заднее сиденье.
– Какой ты прыткий, – с издевкой заметил Дроздов. – Дверь-то закрой, а то всех нас простудишь.
Парень хлопнул дверцей и пошарил между сиденьями, пытаясь найти свалившиеся с носа очки. Наконец это ему удалось, он надел их трясущимися руками и откинулся на спинку сиденья.
– Трогай, Сердюченко, не спи, – приказал Дроздов. – Проедешь перекресток, сверни во дворик. А ты, Роберт Модестович, говори, не стесняйся.
Роберт закашлялся от волнения.
– Да я все рассказал, – выговорил он, переведя дух.
– Думаешь, она уже там?
– Скорее всего, – кивнул Роберт. – Я так думаю.
– Пусть кони думают, у них головы знаешь какие большие? А твой номер восемь, отвечай, что знаешь, и лишнего не болтай.
– Да. Варя сказала, что покормит деда и сразу побежит к Петряхову. Тот был дружен с ее отцом, и она надеется на помощь.
– Это же надо, Сердюченко, какая удача! Одним махом имеем возможность прихлопнуть двух врагов народа. Девицу, которая прямо в эту минуту обвиняет наркомат в похищении пролетария, а с ней и собеседничка – красного командира, на которого давно не мешает завести папочку.
Шофер правил молча. Он проскочил перекресток и загнал машину во двор, старательно расчищенный от выпавшего за ночь снега.
– Не ставь у подъезда, отъедь чуть подальше, – велел Дроздов.
– Вы что, собираетесь ее взять прямо сейчас? – забеспокоился Роберт. – Она ведь меня узнает. Может, мне лучше уйти?
– Сиди смирненько, – не оборачиваясь, буркнул Максим Георгиевич. – Ты что, стыдишься работы на диктатуру пролетариата?
– Нет, – парень испуганно поправил очки. – Просто я подумал, что неузнанным пригожусь больше.
– Об этом можешь не беспокоиться, – криво усмехнулся Дроздов. – Варя хоть тебя и узнает, но никому не расскажет. Точно.
Они молча посидели в машине около получаса и начали замерзать от неподвижности.
– Ну и где она? – обернулся энкавэдэшник. – Почему не спускается?
Роберт только нервно пожал плечами.
– Поднимусь, – не выдержал Дроздов. – А ты, Сердюченко, прогрей автомобиль да приглядывай за молодым человеком.
Он выбрался из машины, поправил пальто и направился к двери подъезда. Поднявшись на третий этаж, он достал из кармана удостоверение и вдавил кнопку звонка.
– Кто там? – раздался из-за двери голос пожилой женщины.
– Пакет для товарища Петряхова, – ответил Дроздов.
Едва дверь приоткрылась, он рывком распахнул ее настежь, оттолкнул горничную и, махнув удостоверением, произнес:
– Только пикни! Где Петряхов?
Несколько секунд горничная хватала ртом воздух, затем показала в сторону кабинета и добавила заикаясь:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24