Иллюминаторы неожиданно засветились, и я невольно задержался.
Так и есть, нас снова чуть развернуло, и теперь сколько хватало глаз
подо мной расстилалась сверкающая горная равнина. Горная - и тем не менее
- равнина... Пики, ущелья, хребты - все сливалось в морщинистый,
переливающийся панцирь. Мы кружили над этой ледяной красотой уже более
восьми часов, сцеживая со спутников жалкую информацию, выцеливая
локаторами невидимых пришельцев. Похожая на крупный бриллиант, планета с
покорностью позволяла осматривать себя со всех сторон...
Я вздохнул. Помнится, в свое время о Гемме любили поговорить. Поэтов,
художников, прозаиков и музыкантов - всех отчего-то сразил этот
хрустальный шарик. Сколько эпитетов было высказано в адрес Геммы, сколько
пленки перепорчено на эти горы...
Корабль опять вздрогнул. Показался краешек планеты. Зубчатый,
неровный... Чем-то он напоминал челюсть акулы. А может, это и было ее
истинное лицо? Лицо величавой планеты... Я вплотную приник к иллюминатору.
Так или иначе, но отныне восторги вокруг планетки поутихнут. Где-то среди
этих красочных льдов покоились обломки сбитого "Персея", корабля
спасателей, первым ринувшегося на помощь замолчавшей станции. Он взорвался
при посадке, так и не успев ничего сообщить. Единственное послание,
которое получил мир, исходило от Криса, одного из дежурных станции, хрипло
и задушенно прокричавшего что-то о карликах, напавших на людей.
Карлики... Дежурный говорил о них едва ли полминуты, но успел
переполошить весь обитаемый космос. А после станция замолчала. Рухнул
пылающей "Персей", и красотку-планету окутал зловещий ореол. Вылетевшие
следом за "Персеем" спасательные отряды решено было задержать. Развернули
свои звездолеты и бесчисленные добровольцы-любители. Смерть корабля
напугала всех. Кажется, тогда-то перед растерянным космоцентром и возник
наш разлюбезный Командор - настоящий стопроцентный мужчина, надежный и
уверенный, держащий наготове распечатанную по пунктам программу упреждения
- некую громоздкую галиматью, трактующую об ударе во благо Земли, замершей
чуть ли не в преддверии Первой Звездной... Вероятно, он застал их
врасплох. Космоцентр, все еще находящийся в ошеломленном состоянии, наспех
наделил его особыми полномочиями и благословил в путь-дорогу. В какой-то
степени я готов был понять их. То, что случилось на Гемме, не вписывалось
в разряд обычных ЧП. Собственно говоря, речь шла уже не о спасении людей и
не о каких-либо контактах с чужеродной цивилизацией. "Контакт" успел
состояться, и именно поэтому возникла нужда в энергичных мерах. Эти самые
меры и предложил услужливый генерал. Он сумел убедить их. Мало того, за
него ухватились, как за соломинку. Отныне он мог все. Или почти все. Во
всяком случае - превратить первый подвернувшийся на трассе звездолет в
боевую единицу, а экипаж - в пассивных свидетелей творимого - оказалось
вполне в его власти. Что он, собственно, и претворил в жизнь.
Я вдруг заметил, что стою, прислонившись лбом к стеклу иллюминатора.
Гемма уплыла в сторону. Космос снаружи стал снова черным и пустым.
* * *
Апартаменты Командора находились на третьем уровне, и через
какую-нибудь минуту я уже входил на занятую военными территорию. По
счастью, ни искать, ни расспрашивать мне не пришлось. Белый сверкающий
мундир я разглядел издалека. А если бы не разглядел, то наверняка бы
расслышал по множественному перезвону золоченого металла. Наш
генералисимус был увешен наградами, словно добрая новогодняя елка. Только
что не водили вокруг него хороводов дети и не распевали веселых январских
песен. Впрочем, приведись такому случиться, Командор и тогда бы ни на йоту
не изменил своей мимики, а дети на таком празднике наверняка бы скисли, и
уж, конечно, не нашлось бы такого смельчака, что полез бы под елку за
подарками.
Я сбавил шаг, обдумывая, как половчее завязать разговор. В случае с
грозным генералом это было не так-то просто. Заложив руки за спину,
каменноликий потомок Мак-Артура сосредоточенно прохаживался по ковровой
дорожке. Десять шагов вперед и десять назад. Часовой у стены, детина
двухметрового роста, напоминал замершего перед прыжком кузнечика.
По-моему, он даже не дышал, и только по движению глаз, напряженно следящих
за челночным передвижением начальства, можно было догадаться, что он жив.
По крайней мере - где-то глубоко внутри...
Мне пришлось обратить внимание на офицера с увесистой папкой,
стоящего чуть впереди. Он заявился сюда чуть раньше меня, и ему тоже
требовался Командор. Поза прибывшего отражала страдальческое терпение, на
правом погоне дремала муха, аксельбанты на груди так перекрутились, что
напоминали спутанные бельевые веревки. Аксель-Банты... Придумавший их,
разумеется, не подозревал, что изобретение окажется на редкость
долговечным. Подумать только, эти висюльки благополучно дожили до третьего
тысячелетия! И ведь, черт возьми, ничто не помешало нам забыть исконные
балалайки и гусли! А вот аксельбанты запомнили. Почему, объясните мне?..
Остановившись возле офицера, я пригляделся к Командору. Ни меня, ни
моего соседа он по-прежнему не замечал. А скорее всего - не желал
замечать. Что поделать, для иных утренний моцион - вещь из разряда святых.
Будь здесь снег, думаю, он успел бы протоптать основательную тропку. Но
снега не было, и он мял и протирал наш корабельный ковер.
1 2 3 4 5