Найдешь ли ты где нибудь приют? Расскажешь ли кому-нибудь свою
грустную повесть? Вернешься ли еще когда-нибудь на родное пепелище? Может
быть, долгий путь закалит тебя, и ты вновь обретешь утраченную вечность? Что
ж, возможно. Только не спрашивай меня, когда и как она к тебе явится. Я ведь
и сам еще не прошел по этой дороге до конца, и ничего об этом не знаю.
Тело и душа
Тело встает в 7 утра, спотыкается о простыню, елозит зубной щеткой по
кислому рту, глотает скудный завтрак и бредет на работу, не разбирая дороги.
Душа просыпается на середине пути и испуганно таращится спросонья. Ей
страшно и противно. Опять ее тащат неизвестно куда и неизвестно зачем. И так
каждый день, кроме выходных. Тело приходит на работу и начинает говорить
слова. Душа пытается понять, есть ли души у тех, кто слушает. Убеждается,
что они вроде бы есть, но находятся примерно в такой же кондиции. Слова
вскоре иссякают. Тело погружается в чтение бумаг, потом втискивает лицо в
монитор и начинает барабанить пальцами по клавиатуре. Душа скучает, и
зябнет. Завернуться бы в плед, но укрыть некому. Душа вспоминает, что кошка,
наверное, спит сейчас на своей любимой подушке, уютно свернувшись калачиком
и обернув нос хвостом. Душе завидно и тоскливо. Двери открываются и
закрываются. Кабинет наполняется людьми и опять пустеет. Потом опять
наполняется и опять пустеет. Наполняются папки для бумаг. Наполняется
мусорная корзина. Звонит телефон. Тело говорит в пластмассовую трубку
бесцветные слова. Какие -- душа не вникает. Надоело. Душа мучается и
тоскует. Потолок белый и ровный. Ах, если бы в нем была хоть одна щелочка! В
нее заглядывало бы солнышко, а иногда капал дождик. Телу это вряд ли бы
понравилось. Ну и что? Да плевать на него, как ему на меня, в конце то
концов. Когда-то жили весело и дружно -- душа в душу, или вернее, душа в
тело, а теперь, как разведенные супруги, которым некуда податься и
приходится поневоле делить жалкие метры. День тянется бесконечно, но
проходит с неимоверной быстротой. Постепенно замолкает телефон, бумаги
убираются в столы. Тело чему-то радуется. "Странно, как это оно одно, без
меня научилось", -- думает душа. Ах, да, понятно. К шефу не вызвали. Значит,
нагоняй не дадут. В крайнем случае, завтра... А может, и вообще забудет.
Раньше так уже бывало... Ну ладно, радуйся, тело. Душа начинает размышлять,
отчего это ей так мерзко и жалко, когда тело трясется на пороге, прежде чем
зайти к шефу в кабинет, и пытается понять, чего ей больше -- мерзко или
жалко. Пожалуй, поровну, или, точнее, когда как. Тело начинает поглядывать
на часы, затем прибирает стол, одевается и выходит за порог. Тело несется
домой с удивительной энергией, сбивая с ног прохожих и небольшие киоски.
Тело не замечает времени года и чахлой городской природы. Оно замечает
только температуру, скорость ветра и наличие осадков. Когда надо, открывает
зонт или поднимает воротник. По дороге тело заходит в магазины и наполняет
сумку банками, свертками и пакетами. В них лежит еда. Из-за нее тело и
встает с утра и идет на работу, не разбирая дороги. Ну что ж, и ему нелегко,
и его понять можно. Душа, впрочем, так давно некормлена, что голод ее уже не
мучит, а только тоска. Последний раз тело сводило ее в консерваторию пять
лет назад, а в театр -- наверное, уже лет десять с гаком. Тело приходит
домой, сжирает обед без вкуса и толка, и рухает на диван стремительным
домкратом. Тело расслабляется, а душа по-прежнему как в тисках. Душа с
ненавистью смотрит на пульт дистанционного управления и с тайным вожделением
и печалью -- на книжный шкаф. Но нет -- раздается щелчок, и тело начинает
пялиться на разноцветный экран. Ну вот, опять реклама. Душу сводит жестокая
судорога. Телу тоже ненамного лучше. Оно кривится, ерзает, наконец
задремывает. Душа, напротив, понемногу просыпается и оживает. Вспоминает,
что когда-то вокруг был широкий мир, пели птицы, дул упругий ветер, и облака
неслись по небу сами по себе. Появляется вдруг надежда, просыпаются неясные
желания. Все кажется вполне поправимым -- стоит только захотеть! Но тут тело
на минуту просыпается, чтобы постелить несвежую постель и уснуть
окончательно. Мечты обрываются, тело швыряет на пыльное кресло майку и
трусы, гасит свет и со стоном засовывает голову под подушку. Душа осторожно
вылезает из-под одеяла и садится у изголовья. Долго и укоризненно смотрит на
тело. Наконец, услышав переливчатый храп из-под подушки, ненадолго отлетает
в мир грез -- единственное, что у нее еще осталось.
Диверсия на военном складе
Выдержка из Устава караульной службы:
"Стоя на часах, часовой должен смотреть впереди себя, в направлении
нападения вероятного противника, и не моргать или моргать как можно реже.
Стоя на часах, запрещено курить, распивать спиртные напитки, играть на
музыкальных инструментах и одалживать табельное оружие посторонним лицам.
Часовому не рекомендуется справлять большую и малую нужду без необходимости.
В случае возникновения настоятельной необходимости, необходимо перед
временным оставлением поста подать условный сигнал ракетой, используя
цветовой код, соответствующий ситуации. В случае малой нужды используется
ракета желтого цвета, а в случае большой нужды -- темно-коричневого".
Рядовой Тюрбанов стоял на часах. Часы пробили двенадцать раз. После
двенадцатого удара рядовой Тюрбанов вынул из кармана маленький косячок и
закурил.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15