… Не обнаружив ничего угрожающего, грач решился спуститься на землю и оценить обстановку поближе.Долго искать не пришлось. Обед лежал прямо перед носом, и такой щедрой порции кожи и мяса грачу не доводилось видеть сроду. Птица заклекотала на радостях и вперевалку двинулась к пище. Правда, мясо оказалось зеленоватым, да и кровь тоже. Но что с того?… Все равно вкусно.Грач нацелился клювом на длинную вену, размышляя о странной форме этого куска мяса: толстое туловище и пять отростков разной длины. Птица мысленно пожала плечами и приступила к обеду.Отрубленная кисть пошевелилась.Пару раз по ней прошлась дрожь, и, прежде чем грач успел отскочить или взлететь, рука изогнулась и цепко схватила черную птицу.Грач почувствовал, как тело его сжимают сильные пальцы. Его глаза застлала красная пелена.И птица провалилась в небытие.В середине ладони открылся рот. Останки грача быстро исчезли.Покончив с мясом, перьями, костями и клювом, рука сыто вздрогнула и поползла прочь на всех пяти пальцах — в поисках новой пищи. Глава 8 Трудно быть молодым человеком эпохи средневековья, особенно если ты уродлив и косноязычен, да еще обитаешь в таких местах, где превыше всего ставят благородство происхождения.Грогшир находился прямо по соседству с треклятым колдовским Кругом, а потому буквально кишел всякими легендами. Вынужденный по большей части молчать, Ян научился извлекать преимущества из умения слушать и со временем превратился в ходячую энциклопедию разного рода баек, сказок и слухов. Во многих из этих историй говорилось о других государствах и странах, где была иная, не феодальная форма правления.Яну нравились такие истории. Он любил мечтать о далеких краях, где нет ни рыцарей, ни крепостных, ни баронов, ни королей. Ведь у него были причины чувствовать себя неуютно в том обществе, в котором жил.Естественно, во Внешних — они же Расколдованные — королевствах феодализм был чуть ли не религией. Оно и неудивительно: этот строй подходил для здешних мест как нельзя лучше. Народ, по всей видимости, был доволен своей примитивной, беспокойной и, как правило, недолгой жизнью. Но Ян слыхал легенды о других странах, где люди не страдали от голода и грязи, где работа была приятной, а любви хватало на всех. Время от времени, уверяли рассказчики, жители тех краев устраивали средневековые праздники, играли в средневековые игры и складывали предания о славе и красе средневековья. «Что за дураки! — думал Ян Фартинг. — Нет ничего хуже средневековья».Потому— то, как только у Яна появилась возможность хоть как-нибудь изменить свою жизнь, он решил ухватиться за нее. Однако на сей раз он не собирался глупить. Он больше не пойдет на поклон к грубиянам-рыцарям из «Голосистого петушка». Нет уж, он обратится сразу к высшим властям. Прежде чем Ян отправился домой накануне, он разработал с Хиллари план действий. Сегодня был первый день турниров, где все эти чокнутые рыцари собирались вышибать друг из друга остатки мозгов. И было известно, что такие спектакли очень по нраву барону Ричарду.Первым препятствием к исполнению этого плана стал приемный отец Яна, Соме Фартинг. На рассвете, когда Ян в сладких сновидениях уже готовился схватить фортуну за загривок, старик ввалился в его комнату.— Ну-ка, поднимай свою ленивую задницу, ты, мешок с дерьмом! — проорал он, склонившись над постелью приемного сына. — У тебя сегодня работы — на целый день! — От старого сапожника несло перегаром, как… в общем, как от сапожника: он только что вернулся с ночной попойки в одном из бедняцких трактиров. — Твоя мамочка уже сготовила какую-то дрянь на завтрак!Когда Ян вышел к завтраку. Соме Фартинг уже храпел, уронив голову на стол.Мать стояла у печки, помешивая варево в горшке.— Ты должен съесть все до последней ложки, Ян. Это очень питательно, — заявила она. — Вчера-то ты плохо поужинал, хотя мог бы скушать и отцовскую порцию. Ведь его вчера не было дома.— По-моему, его и до сих пор нет, — проворчал Ян, плюхаясь за стол. От толчка Фартинг-старший встрепенулся на мгновение, но тут же снова тихонько захрапел.— Ну-ну, сынок, — примирительно проговорила пожилая женщина, накладывая Яну в чашку овсяную кашу, совершенно омерзительную на вид. — Лучше займи свой рот овсянкой, чем болтать глупости про отца. У него нелегкая жизнь, и время от времени он имеет право расслабиться за стаканчиком.Желудок Яна так и не успокоился после вчерашнего, а потому даже кашу не смог бы переварить, но наш герой принялся самоотверженно жевать, чтобы не обижать мать: он сейчас нуждался в ее помощи.— Мама, — сказал он, — помоги мне поговорить с отцом. Он плохо понимает меня, а я хочу кое-что ему предложить.— Ну, если сможешь его растолкать, — ответила мать, вытирая о передник загрубевшие ладони. — Я все ему переведу, сынок, но только при условии, что ты подберешь весь завтрак до крошки. — Женщина уперла руки в бока, показывая сыну, что тверда в своем намерении: овсянка должна перекочевать из чашки в кишки.Ян, давясь, проглотил еще несколько ложек, хлебнул воды и вылил остаток из кружки отцу на голову.— Господь свидетель, отец, но иначе нельзя! Фартинг-старший невнятно забурчал, струйки воды побежали по его морщинистым щекам.— Эх, Ян, сведешь ты меня в гроб своими выходками, — пробормотал он.Но прежде чем старик снова успел задремать, жена схватила его за воротник и проревела ему прямо в ухо:— Соме, Ян хочет с тобой поговорить!— Батюшка, мне в голову пришла отличная идея. Мы сможем заработать на этом кучу денег. Я сегодня, с твоего разрешения, возьму тачку, загружу в нее сапожные инструменты и отправлюсь на ристалище.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57