VadikV


6
Федор Федорович Чешко: «
Лихой хмель»


Федор Федорович Чешко
Лихой хмель

Рассказы Ц


««Мир фантастики» №42; февраль 2007»:

Аннотация

Война. Жаркий угар рукопашной и
ли расчетливое спокойствие наведения крестиков на мониторе, лихой азар
т схватки или неспешный расчет точки взрыва. Романтика боя и похмелье по
беды. Страшное. Невыносимое…

Федор ЧЕШКО

ЛИХОЙ ХМЕЛЬ

Я нашел его в сиреневой аллее за реабилитационным корпусом, который наши
институтские балбесы окрестили психохранилищем. Собственно, «нашел»
Ц не вполне удачное слово: служба внутреннего контроля докладывает о ме
стонахождении объекта номер один каждые полчаса.
Легкомысленно облаченный в адидасы и дырчатую тенниску, объект, полураз
валясь на скамейке, вдохновенно терзал клавиши крохотной записнушки. Пр
и моем приближении он дернулся было вскакивать и рапортовать по уставу,
но я эту попытку оборвал изящно-небрежным мановением, присел рядом и, чут
ь обождав, спросил как можно более неказенным голосом:
Ц Ну, как настроение-то, Гагарин?
Ключевая фигура в развитии науки о прошлом, как и следовало ожидать, недо
уменно захлопала телячьеватыми своими глазищами:
Ц Почему «Гагарин», господин полковник?
Ц Не знаешь? Эх, ты Ц а еще ракетно-лазерное окончил… Чему вас только уча
т теперь в ваших училищах!
Ц Нет, нам читали, Ц кинулся он на героическую защиту своей альма-матер.
Ц На введении в специальность: первые шаги к созданию орбитальной груп
пировки. Гагарин, Королев… Этот… Циолковский, кажется… Но при чем?..
Ц А при том, дружище, что Гагарин Ц это, пожалуй, единственная равная теб
е по масштабу фигура за всю историю человечества, Ц наставительно сооб
щил я.
А про себя подумал, что станет ли этот вот номер первый ровней Гагарину,
Ц то еще писано, как изъясняются наши остолопы, вилками по водке.
К превеликому сожалению, этот номер первый отнюдь не первый. Оба предыду
щих сейчас в особой палате «психохранилища», и, по мнению спецкомиссии, у
одного из них нет никаких шансов… да и у второго тоже. Так что Гагарин по б
ольшому счету здесь вообще ни при чем. Гагарину грозило всего-навсего вз
орваться или сгореть живьем, а тут… «Не дай мне бог сойти с ума, нет, лучше п
осох и сума…» Впрочем, эскулапы клянутся, будто им уже все понятно, причин
а найдена, меры приняты, и этому, нынешнему, отобранному из полутора тысяч
и успешно выдержавшему какие-то там спецсуперпроверки, уже будто бы нич
его не грозит. Дай бог… Тут я украдкой зыркнул на ногти левой руки, украдко
й же поскреб ими скамейку и трижды по трижды сплюнул через левый погон, ма
скируя это под приступ кашля. Принял, стало быть, меры. Остается надеяться
, что меры, принятые эскулапами, не из того же ассортимента.
Некоторое время мы просидели молча. Одуряюще пахла разогретая солнцем с
ирень, ветерок безнадежно трепыхался в глянцевой жесткой листве столет
них кустов, раскормленный идиот Семен Михайлович на полусогнутых кралс
я к купающимся в пыли воробьям…
А кандидат в «первопроходцы истории», вопреки уставу, позволил себе забы
ть о существовании начальства (то бишь меня). Он опять скукожился над свое
й записнушкой, раздумчиво потянулся пальцами к клавиатуре, да так и закл
як в нерешительности. Не поворачивая головы, только скосившись до отчетл
ивого хруста в глазницах, я сумел разобрать там у него на индикаторе: «…И с
лушать, как прямой клинок… поет на молодецком взмахе…». А дальше уже прос
то откровенный маразм: «Пинок-венок-кивок-силок…» Рифму ищет. В такой де
нь. Детский сад…
Тут он спохватился. Воровато глянул на меня (я, конечно же, превнимательно
следил за эволюциями Семен-Михалыча), ткнул-таки пальцем в клавиатуру, и
тетрадочный индикатор угас. Только как-то не подумалось мне, будто сие уг
асание является следствием уделитивания недорифмованного бредоподоб
ия. Ну и хрен с ним.
И вдруг я сам себя удивил вопросом:
Ц Слушай, а почему ты согласился пойти в испытатели?
Ну вот ей-богу, не собирался я у него это спрашивать, потому что убивать вр
емя было совершенно некогда и мне, и, вообще-то, ему тоже, а вероятность пол
учения честного ответа равнялась квадратному корню из минус единицы. Со
бираться-то я не собирался, но вот спросил (наверное, слишком уж думалось
мне об этом) и, разумеется, ответ получил вполне предсказуемый. Номер перв
ый титаническим усилием превозмог вполне естественное желание послать
господина полковника туда… верней, на то, на что следовало бы послать за с
толь топорную попытку влезть в душу. Превозмог, значит, и завел скучный мо
нолог про «никогда бы себе не простил, если б упустил шанс оказаться у сам
ых истоков ТАКОГО дела».
Я изображал, будто слушаю и сопереживаю, а сам от нечего делать продолжал
любоваться охотничьим пылом Семена Михайловича. Этот до мозолей заглаж
енный самоходный диванный валик уже подобрался к воробьям метра на четы
ре, и, от возбуждения неприлично вихляя хвостом, готовился кидаться в ата
ку. Тут, правда, в реабилитационном корпусе включили вижн, вдоль аллеи хле
стнуло характерным ревом заходящих на штурмовку «самумов», грохотом рв
ущихся «землероек», и воробьи в панике брызнули прочь. Семен Михайлович
проводил их разочарованным взглядом, кажется, даже вздохнул горестно. А
зря. Голову наотрез даю: если этот мямля когда-нибудь сумеет-таки сцепить
ся с воробьем, тот ему наверняка вломит.
1 2 3 4