САМОЛЕТНАЯ СУДЬБА

Посвящается А.В.Силецкому
У меня при взлете всегда закладывает уши. Говорят,
носоглотка плохая. Может быть, и так. Только летать все равно
приходится, потому что страна большая. Да и нравится мне летать.
Я всегда поближе к окошку сажусь, леденец за щеку и
смотрю-поглядываю, как проваливается вниз затвердевшая
поверхность, взрыхленная человеческим гением. Не то и запоешь
вдруг от радости шепотом, про себя, что-нибудь тревожное и
чувствительное. Эй,- кричишь потихоньку облакам,- Облака!
Молчат странники вечные, и не знаешь, чего еще дальше добавить.
В то прохладное сентябрьское утро, снаряженный
командировочным удостоверением, небольшим багажом и ворохом
поручений, я отправлялся в южные края. Просвеченный и
намагниченный, первым ступил на самоходный трап.
- Ваше место во втором салоне,- строго предупредила
стюардесса и, встретив мой добрейший взгляд, с улыбкой добавила:
- слева у окна.
"Слева у окна"- повторял я, проходя по пустому салону
Туполева сто пятьдесят четвертого, нагибаясь и заглядывая в
иллюминаторы. Оттуда струился хмурый сентябрьский свет,
растворялся в таком же неживом внутреннем освещении, и от этого
салон, пока еще совсем пустой, казался больничной палатой, а не
транспортным средством. Впечатление подкреплялось каким-то
странным аптечным запахом, источник которого вскоре выяснился.
Упитанный крупный мужчина с черной бородой, в абсолютно того
же цвета костюме, уже расположился в моем кресле и,
пристегнувшись моим ремнем, неподвижно смотрел в мой иллюминатор.
Перед ним на откидном столике лежала горка таблеточных упаковок,
возглавляемая пивного цвета флаконом, источавшим, как было ясно,
тот самый резкий запах. Я слегка кашлянул и многозначительно
зашелестел билетом. Никакой реакции. Я еще раз повторил действие
с тем же результатом. Тем временем я начал превращаться в
бутылочную пробку, вот-вот готовую вылететь через узкое горло
прохода под напором шипящей массы авиапассажиров. Не смея далее
препятствовать движению, я уселся рядом с черным человеком.
Немного погодя мой попутчик оторвался от окна, скользнул по
мне тревожным взглядом и произнес в пустоту:
- Здесь как в больнице, всегда вспоминаешь о смерти.
Веселенькое начало, подумал я и промолчал.
- Простите, я, кажется, занял ваше место,- искренне сожалел
черный гражданин.- Но я должен сидеть у иллюминатора...- он
приумолк на мгновение и, преодолев какие-то сомнения, добавил: -
Иначе я могу пропустить.
Нет, меня так просто не проймешь. Я развернул вчерашнюю
газету и уперся в однажды прочитанное место. Пропустить он не
может. Ладно, бог с ним, в крайнем случае буду спать.
- Хорошо, что вы - это вы,- не унимался мой сосед.-Я люблю
спокойных людей, с ними легче преодолевать трудности.
Я даже попытался улыбнуться, но получилось не очень
искренне, оттого стало мне еще неуютнее, и я с завистью посмотрел
на переднее место, где крутой коротко стриженый затылок случайно
знакомился с обладательницей точеного профиля. Он уже попросил у
соседки ладошку и что-то там выискивал. Наверное, линию судьбы. Я
неслышно вздохнул. Удивительно, сколь полезны несуществующие
вещи. Судьба, провидение,- какая чушь, какое высокомерие
предполагать, будто природа или сам господь Бог только и заняты
тем, как бы поизвилистее предначертать несколько миллиардов
маршрутов с известным концом. Стоп, поехали обратно.
Загудели турбореактивным горлом движки. Защелкали ремнями
пассажиры. Прошла проводница. Заставила убрать соседа склянки.
Тот нехотя выполнил указание и прошептал в самое ухо:
- Маршрут у нас опасный, южный, угнать могут, а самолет того.
- Того чего? - я не выдержал, каюсь.
- Старенький самолетишко,- он с силой надавил на
пластмассовую обшивку и та сухо хрустнула.-Полный износ. Даже не
взлетим, наверное.
- Взлетим,- с наигранным энтузиазмом решил я перехватить
инициативу, но гражданин в черном не сдавался.
- А вы заметили, какие глаза у стюардессы?
- Нормальные глаза, - втягивался я понемножку.-Даже очень
ничего глазки.
Какие там глазки, я, честно говоря, не запомнил.
- Ну да, меня не проведешь. Тревожные глаза. Я ей прямо в
зрачок заглядываю, а она даже не моргнет. Не иначе как что-то
случилось. Вот уже сколько стоим, а ни с места. Куда она исчезла?
Наверное, переговоры ведут.
В дверях появилась проводница, и я криво ухмыльнулся. Но
радость моя была недолгой. Стюардесса нагнулась и откуда-то снизу
вынула спасательный жилет.
- Уважаемые пассажиры! Часть нашего маршрута пролегает над
водной поверхностью...- справа что-то заскрипело и навалилось
тяжелым прессом. Бородач, упершись рукой в мой локоть,
приподнялся, насколько позволял ремень, и голодным зверем следил
за неуклюжими пассами бортпроводницы. Я видел только улыбающееся
девичье лицо с холодными равнодушными глазами. Когда она перешла
к подаче звукового сигнала, что-то там у нее под мышкой заело. Да
бог с ним, с сигналом, подумал я, если что, то и свисток не
поможет. Я вздохнул и попытался выдернуть руку из-под соседа. Но
где там - тот держал меня мертвой хваткой каменного гостя.
- Вот оно, ружье, - трагически произнес гражданин в черном.
Последние слова, произнесенные чуть громче, привлекли
внимание соседки с переднего ряда. Она повернулась, впрочем не
вынимая ладошки из лап ухажера, и спросила, глядя на меня в упор:
- Какое ружье?
- Ружье из первого акта,- пояснил я голосом соседа.
1 2 3 4 5 6