Какой мальчишка не вздыхал по старым добрым дням войн, революций и мятежей; как я погружался в хроники этих старых дней, старых добрых дней, когда люди шли к местам трудов своих вооруженными, когда они нападали друг на друга с ружьями, бомбами и кинжалами, а улицы были обагрены кровью! Ах, это было время, когда жизнь ничего не стоила; когда человек, выйдя ночью, не знал на каком углу на него нападет грабитель и убьет его; когда леса и джунгли были полны дикими тварями, существовали еще дикари и страны еще были неисследованы.Теперь же во всем Западном полушарии не найти человека, живущего в нескольких минутах ходьбы или, в крайнем случае, полета от школы. Берлоги самых диких зверей, обитающих на наших просторах, находятся либо на ледяном юге, либо на ледяном севере в государственных заповедниках, где любопытные разглядывают их и кормят хлебными корками из рук без малейшей опасности.Но по ту сторону тридцатого! Я там был и вернулся обратно; теперь и вы можете побывать там, поскольку это больше уже не считается государственной изменой, наказуемой позором или даже смертью.Меня зовут Джефферсон Тарк. Я лейтенант морского флота — великого Пан-Американского морского флота, единственного флота, который существует сейчас на земле.Я родился в Аризоне, в Североамериканских Соединенных Штатах, в 2116 году от Рождества Христова. Таким образом, мне двадцать один год.Еще в раннем детстве я устал от перенаселенных городов и городских районов Аризоны. Каждое поколение Тарков в течение уже более чем двух столетий представлено во флоте. И флот, и свободные, широкие, безлюдные просторы могучих океанов манили меня. И, естественно, я поступил во флот, начав с рядового матроса, как и полагается, чтобы досконально изучить нашу профессию. Продвижение по службе мое было стремительно, поскольку семья наша, казалось, впитала в себя тайны морского дела и способна была передавать их по наследству. Мы от роду офицеры, и я не исключение в раннем продвижении по службе.В двадцать лет я уже командовал авиаподводной лодкой «Колдуотер» класса SS-96. «Колдустер» был одним из первых подводных авианосцев, что так великолепно показали себя с первого момента их спуска на воду и обладали при этом бесчисленными недостатками, к счастью, устраненными в более поздних моделях.Уже когда я принимал командование, он годился только на металлолом; но старая как мир скупость правительства привела к тому, что судно продолжало активно служить, неся на своем борту двести человек во главе со мной, еще мальчишкой, и патрулируя тридцатый от Исландии до Азор.До этого моя служба проходила в основном на борту громадных торговых кораблей военного времени. Это были и нашедшие себе применение старые военные суда, обременявшие налогами на их содержание жителей страны, и самые современные самоокупающиеся флотилии кораблей, на борту которых было достаточно места для плановых перевозок и военных учений, при том, что они к тому же перевозили грузы и почту с континентов на далеко разбросанные острова Пан-Америки.Такая перемена в службе доставила мне большое удовлетворение, особенно потому что давала возможность обрести желанную ответственность командования, и я был склонен смотреть сквозь пальцы на недостатки «Колдуотера», преисполненный естественной гордости за свой первый корабль.«Колдуотер» был экипирован для обычного двухмесячного патрулирования; месяц уже прошел, монотонность службы ни разу не нарушалась видом хоть какого-нибудь корабля и вдруг разразилось первое из несчастий.Мы успешно справлялись с бурей на высоте более трех тысяч футов. Всю ночь корабль скользил над стремительно несущимися залитыми лунным светом тучами. Раскаты грома и сверкание молний сквозь случайные разрывы в стене тумана говорили о том, что буря продолжает бушевать на поверхности океана; но мы сравнительно легко скользили высоко над штормом. С наступлением рассвета облака под нами превратились в сияющее серебром и золотом море, нежное и прекрасное, но им нас было не обмануть — мы знали, какую тьму и ужас они скрывают.Я сидел за завтраком, когда вошел мой главный инженер, и отдал честь. Лицо его было мрачно, и я подумал, что он несколько бледнее, чем обычно.— В чем дело? — спросил я.Он нервно потер указательным пальцем лоб — жест, характерный для него в минуты особого напряжения.— Генераторы гравитационной защиты, сэр, — сказал он. — Номер первый забарахлил около полутора часов назад. Мы все время работаем с ним, но я должен доложить, что починить его невозможно, сэр.— Второй номер нас прикроет, — ответил я. — А тем временем пошлем радиограмму о помощи.— В том-то и беда, сэр, — продолжал он. — Номер второй остановился. Я знал, что так будет, сэр. Я уже докладывал об этих генераторах три года назад. Я предлагал их очистить. Принцип устройства абсолютно неверен. Они полностью износились. — Он мрачно ухмыльнулся: — Я, по крайней мере, могу быть доволен, что доложил правильно.— А приличный запасной экран у нас есть? Сможем ли мы дотянуть до суши или, хотя бы, встретить помощь на полпути? — спросил я.— Нет, сэр, — мрачно ответил он, — мы уже снижаемся.— Это все, что вы можете доложить? — спросил я.— Да, сэр, — сказал он.— Отлично, — и отпустив его, я позвонил радисту. Когда он явился, я передал ему текст для радиограммы секретарю флота, которому докладывали напрямую все служебные суда на тридцатом и сто семьдесят пятом. Я объяснял наше положение и заверил, что пока хватит экранирующей силы, мы продолжим путь со всей возможной скоростью по направлению к Сент-Джонсу по воздуху, а когда будем вынуждены сесть на воду, то продолжим двигаться в том же направлении.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35