Она подошла к камину, зажгла сигаретку, но тотчас же бросила ее.
— Я была очень груба… До сих пор не могу прийти в себя… Я не умею ненавидеть. Мне кажется, я поступила неправильно.
— Конечно, Стиль взял ваш чек?
Она покачала головой.
— Нет, он сказал, что не требуется… Люк рассказал ему все. Он был очень сух, почти резок со мной.
— Выгоните его вон, — быстро сказал Данти. — Ведь вы же владелица банка.
— Банк не принадлежит мне, — ответила она. — Сегодня утром мой поверенный позвонил мне и сказал, что второпях банк не был включен в брачный контракт. Я очень рада этому. Разумеется, я отдам Люку все до последнего шиллинга.
— Вы с ума сошли!
Он почти выкрикнул эти слова. Она еще никогда не видела его таким, и с удивлением посмотрела на него. Данти мгновенно овладел собой.
— Простите меня, — покаянно произнес он, — я думаю только о вашем благе. Ясно, что его исчезновение — хорошо продуманный трюк. Конечно, это похоже на вас — отдать все деньги. Но представьте себе, что будет тогда! У вас нет веских причин для развода, и вы будете всецело зависеть от его милости.
Она молча смотрела на огонь. Так прошло несколько минут, показавшихся Дантону веками.
— Я хотела поразить его в самое больное место… Если бы он кричал, проклинал… Он не сказал ни слова… это было ужасно!
Она закрыла лицо руками.
— Сегодня ночью он вернется, — ободряюще сказал Морелль, — и вы сами сможете поговорить с ним. Я уже начинаю сожалеть, что дал вам подобный совет, но, видит Бог, я думал не о себе.
— Конечно, нет, — она протянула ему руку, и он пожал ее. — Я вас ни в чем не виню, Дантон. Вы мой друг.
Он снова был хозяином положения.
По дороге домой Данти обдумывал версии исчезновения Люка. По его мнению, Люк после столь тяжелого удара мог предпринять одно из двух: либо обратиться к здравому смыслу и посоветоваться со своими адвокатами, либо… пойти по пути Рекса…
Газетный заголовок привлек его внимание. Он остановил такси и купил газету. «Убийство в трущобах Лондона». Данти всегда интересовался подобными сообщениями.
«Во время ножевой схватки, происшедшей, очевидно, между членами враждующих шаек, убит человек по имени Левинг. Его спутник, личность которого полиция до сих пор не может установить, получил опасную рану в грудь. Он в безнадежном состоянии доставлен в госпиталь „Сан-Томас“.
Полиция усердно ищет убийц, принадлежащих, очевидно, к преступной шайке, орудующей, главным образом, в южной части Лондона».
Данти бросил газету. Это убийство его не заинтересовало. Гораздо больше его беспокоило отсутствие четкого плана действий. Конечно, гораздо проще добраться до денег в отсутствие Люка, чем под взглядом его холодных голубых глаз. При их последнем разговоре Люк ясно дал понять, что считает Рекса жертвой, а не преступником.
Исчезновение Люка было как нельзя кстати. Эта гордая красотка оказалась твердым орешком, но… чем черт не шутит?
Как-то он случайно прикоснулся к ее руке. Она не отняла руку, и он осторожно погладил ее. Тогда она резко отвела руку и сказала с присущей ей откровенностью, способной хоть кого поставить в тупик:
— Надеюсь, вы не сделаете такой глупости, Дантон, и не влюбитесь в меня?
Данти, вспомнив это, пожал плечами. Прелесть женщин в их непостоянстве.
Он вышел из такси и едва успел расплатиться с шофером, как услышал позади себя голос;
— Доброе утро, Морелль.
Данти обернулся. Откуда появился «Воробей»? У него была адская способность возникать неожиданно.
— Я хотел бы немного побеседовать с вами, — радостно сообщил сыщик. — Вы видели Мэдиссона?
— Я не встречал его со дня свадьбы, — ответил Данти.
— Может быть, он один отправился в свадебное путешествие? — продолжал «Воробей», широко улыбаясь. — Никак не могу привыкнуть к теперешним модам. Кажется, вы тоже пробыли не особенно долго в свадебном путешествии, не так ли, Морелль?
Его маленькие светлые глаза, полуприкрытые тяжелыми веками, сверлили Морелля. Но Данти твердо выдержал этот взгляд.
— Я никогда не был женат, — ответил он.
Прервать этот нежелательный разговор можно было, войдя в подъезд своего дома, но этот путь был надежно перекрыт огромной тушей сыщика.
— Значит, вам еще предстоит это удовольствие, — обрадовался «Воробей». — Я недавно говорил о вас с Ганнером Хэйнсом.
Несмотря на все свое самообладание, Данти почувствовал, что бледнеет.
— В самом деле? — спросил он вызывающе. — Не припомню только, кто такой Ганнер Хэйнс…
— Самый обыкновенный преступник, — меланхолично ответил «Воробей». — Сталкиваться с такими людьми — моя профессия. Но мне многое нравится в Ганнере. Прежде всего, у него никогда нет револьвера. И к тому же он обладает удивительной памятью. Он может вспомнить, какого цвета были у него носки в день заключения перемирия. Какого цвета у вас были носки в этот день, мистер Морелль?
Он спросил это с таким значительным выражением, что у Морелля перехватило дыхание. В день заключения перемирия он сидел в Петерхидской тюрьме, где должен был пробыть восемнадцать месяцев. Но он быстро отбросил мелькнувшее было подозрение. Если Ганнер узнал его, то постарается расправиться без помощи полиции.
— При всем желании не смог бы вам этого сказать… Вы интересуетесь трикотажным производством?
Мистер Байрд торжественно кивнул.
— Особенно серыми носками, — сказал он, — серыми шерстяными носками с широкой стрелкой на щиколотке.
Он был в великолепном настроении, и в его словах почти невозможно было уловить намек. Прежде, чем Дантон успел открыть рот, он продолжал:
— Боюсь, что вы не сможете мне ответить… Я бы очень хотел знать, куда отправился вчера мистер Мэдиссон.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45