Рабочий – интеллигент. Интеллигент – рабочий. Туда – сюда, словно бы играли в знаменитую своей примитивностью игрушку «Мужик и медведь». Дергаем палочку: то один стукнет молотком, то другой… серпом. Кого бьем, ребята? Интеллигента. «А что для меня интеллигенция такого сделала, чтобы я ее уважал?» – спрашивает молодой детина. «Вот за что мы вас и не любим!» – радостно, уличающе тыкает пальцем пожилой «рабочий» в «чистую публику». Только представить себе: встал бы «интеллигент» и тыкал бы пальцем в рабочего, крича: «Мы вас не любим. А что вы такого для нас сделали?» Прежде всего он тут же перестал бы быть интеллигентным. И все на него закричали бы: «Да ты, брат, хам!» «Рабочим» же аудитория, смутившись, хамство простила. «Да полноте, это же не рабочие, – подумала я. – Это чернь. Чернь собственной персоной».
Путаясь в понятиях, размышляя вслух, апеллируя к БСЭ разных годов издания, аудитория пыталась разобраться, сформулировать какие-то определения. Владимир Познер предложил считать основной чертой интеллигентного человека способность подвергать все сомнению. Рой Медведев – терпимость к чужому мнению. Кто-то предлагал жить дружно: все мерить творчеством (очень нынче модное слово. На одной железнодорожной станции я даже видела плакат: «Девиз железнодорожников: энтузиазм и творчество». Честное слово! Представьте себе творческий порыв машиниста… А если он авангардист?…) Я, сидя дома, зачем-то тоже волновалась, придумывала формулировки. Не придумала. Да что это за снежный человек такой – интеллигент! Следы видели, а поймать не могут. А ловили его с помощью клише. Вот он в дырки и ускользал.
БСЭ как источник всей мудрости. Слева молот, справа – серп. Посреди – интеллигенция. «Прослойка». Пралине. Кулинары, испекшие этот прокисший классовый торт, напихали в середину все, чего не жаль: тут и офицеры, и писатели, и профессора, и чиновники, и артисты, и художники, и инженеры, и врачи… ленты, кружева, ботинки, – что угодно для души. То есть и армия, и богема, и все прочие чохом попадают в одну категорию, так что бюрократ и балерина, как конь и трепетная лань, волокут свою прослоечную телегу по узенькой дорожке между серпом и молотом. А спортсмен, он кто: интеллигент? А работник паспортного стола? А егерь? А министр путей сообщения? А куда деть стюардессу, милиционера, мастеров художественного свиста, плетельщицу вологодского кружева, прозектора, «топтуна» на службе КГБ? А, с другой стороны, вспомнить типично интеллигентские профессии недавнего десятилетия: дворник, кочегар, ночной сторож! Гостю студии, предложившему ввести в герб СССР, к серпу и молоту, еще и книгу, пришлось бы, наверное, добавить ружье, кисть, треугольную печать, ложку с вилкой, метлу и кочергу, и еще кучу утешительных призов для неохваченных категорий населения.
А на Западе вообще нет понятия «интеллигенции». Работники умственного труда называются «интеллектуалами». А балерина, будь она хоть семи пядей во лбу, не интеллектуал. И футболист не интеллектуал. И сам Президент. Разве что случайно. А в старой России ни жандарм, ни купец, ни аристократ не считались интеллигенцией. И Марина Цветаева кричала свое знаменитое: «Это я-то – интеллигент?! Я дворянка!» Залп «Авроры» немедленно превратил ее в интеллигента со всеми вытекающими последствиями. И Сталин, и Жданов, и прочая державная чернь сами интеллигентов не любили, и грядущей черни то же завещали.
Интеллигентность – это просвещенность души, это альтруизм, это нравственный императив – и совестливость, и грызущее чувство ответственности, – за страну, за будущее, за свой народ и не свой народ, и боязнь причинить зло, и душевная зрячесть, и жалость, и милосердие, и умение радоваться за другого, и плакать о другом, и мысль: «это, наверно, я виноват», и порыв: «чем помочь?», и жертвенность, и благие намерения, те самые, которыми, по пословице, вымощена дорога в ад.
Интеллигентна ли интеллигенция? Ни да, ни нет. А рабочие? А крестьяне? Ни да, ни нет. Интеллигентен тот, кто интеллигентен. Образованность, приобщение к мировой культуре лишь облегчают дело, но гарантией очеловечивания не являются. Интеллигентность – мучение, невидимый, добровольный, бескорыстный душевный труд. «Вот за это мы вас и не любим», – кричит чернь. «Бедная, темная…» – шепчет интеллигент. «А что ты сделал, чтобы мне было лучше?» – допрашивает хам. «Я тебе помогу, ты только привстань», – просит интеллигент. «Ему за это платят! – догадывается чернь. – Бей его!»
Бьют. Лихачеву – ломают руку. Гноят в лагере. Сахарову – плюют в святую душу. Гноят в ссылке.
Интеллигенты… Доктор Гааз. Мать Тереза. Мать Мария. Альберт Швейцер. Анатолий Кони. И миллионы других – вы их знаете. Ужаснувшийся насилию. Подавший нищему. Укрывший от погрома. Вытащивший из огня. Пригревший сироту. Приголубивший прокаженного. Крикнувший: «не троньте его!».
Интеллигентность – волшебная гавань, открытая любым кораблям. Тот, кто хочет быть интеллигентным, будет им: ни пол, ни возраст, ни богатство, ни нищета, ни работа, которой ты занят, ни место, где ты живешь, не могут быть помехой; король и бомж, калека и силач равны и свободны на своем пути к пристани. Только вот дуть в паруса придется тебе самому.
Мне самой. Ах, Господь, пошли же мне силы!

ГЛАВНЫЙ ТРУП

Помнится, Гоголь с Белинским «сошлися да заспорили» о том, религиозен ли русский народ. Гоголь говорил, что да, да, да; Белинский что нет, нет, нет. Ну-с, прошло сто пятьдесят лет, и как рассудила сей спор история? А никак не рассудила, – скажем мы, – как было черт-те что, ничего про русский народ не понять, так и нынче.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44