Так же, как и собак. Так вот, мы умеем приручать овец и собак, чтобы они
охраняли этих овец. Но там, где нужно что-либо предпринять, если случится
нечто неожиданное, необходим человек.
- Вот здорово, папа, - сказал тогда он, опираясь на огромный посох. -
Тогда почему же вы тогда не приручите человека?
Отец рассмеялся.
- Что ж, есть люди, которые пытаются это сделать, - сказал он, глядя
вдаль, за холмы. Голос его стал жестким. - И это у них получается все
лучше и лучше. Единственная трудность заключается в том, что, стоит только
приручить человека, как он уже не стоит и ломаного гроша как пастух.
Прирученный человек становится глупым и ко всему безразличным. Не жди
тогда уже от него пользы. Ему на все наплевать.
Именно в этом, как понял потом Гаромма, и заключалась вся трудность
задачи. Слуга Безопасности по самой природе своих обязанностей не может
быть прирученным животным.
Не раз и не два он пробовал поставить людей-овчарок во главе Службы
Безопасности, но в каждом случае они не соответствовали должности и их
приходилось заменять обычными людьми. Но через год, три года, пять лет эти
люди неизбежно вступали в борьбу за верховную власть и их, к великому
сожалению, приходилось уничтожать.
Так же, как придется уничтожить и нынешнего Слугу Безопасности.
Единственное, что сейчас волновало Гаромму - дьявольская полезность этого
человека. Приходилось так рассчитать время для подобной акции, чтобы как
можно дольше продлить функционирование этой редкостно одаренной личности,
которая в совершенстве выполняла свои обязанности и которую все-таки
приходилось убирать в тот момент, когда опасность ее перевесила ценность.
И поскольку при надлежащем человеке, занимающем эту должность, опасность
существовала с самого начала, следить за весами нужно было очень
внимательно и непрестанно...
Гаромма тяжело вздохнул. Эта проблема фактически являлась
единственной неприятностью в мире, который по сути своей был
сконструирован им таким образом, чтобы доставлять ему радость. Она всегда
неотлучно преследовала его, даже во сне. А прошлая ночь вообще была
сплошным кошмаром.
Моддо снова прикоснулся к его колену. Гаромма встрепенулся и одарил
его благодарной улыбкой. Забываться не следовало никогда.
Толпы остались позади. Перед ним плавно распахнулись огромные
металлические ворота Центра Воспитания, и машина с грохотом проехала
внутрь. Как только моторизованная полиция с форсом отъехала в сторону, ее
функции перешли к вооруженным охранникам Центра, одетым в хрустящие белые
мундиры. Гаромма с помощью нервничающего Моддо выкарабкался из машины под
оглушительные, волнующие звуки Гимна Человечества, исполняемого хором
Центра в сопровождении оркестра Центра:
Гаромма трудится ночью и днем,
Бремя планеты возлегает на нем.
Нет у Гароммы ни ночи, ни дня -
Ради тебя и ради меня!
После пяти куплетов, обязательное исполнение которых было
предусмотрено протоколом, оркестр грянул "Гимн Просвещения", и по
ступенькам здания сошел Помощник Слуги Просвещения - статный молодой
человек с безупречными манерами. Он простер руки и его "Служи нам,
Гаромма!" было формальным, но безукоризненно выполненным. Он посторонился,
пропуская вперед Гаромму и Моддо, а когда они стали подниматься по
ступенькам, повернулся и с гордо выпрямленной спиной последовал за ними.
Дирижер хора держал певцов на высокой, исполненной полнейшего обожания,
ноте.
Они прошли под огромной аркой, на которой был высечен лозунг "Все
должны учиться у Слуги для Всех", и проследовали внутрь здания по широкому
центральному коридору. Блеклые лохмотья на Гаромме и Моддо развевались за
их спинами. Выстроившаяся вдоль стен всякая мелкая служивая сошка нараспев
скандировала: "Служи нам, Гаромма, служи нам, служи нам!"
В этих криках уже не было той безумной страсти, которой были охвачены
толпы на улице, отметил про себя Гаромма, но тем не менее, они были в
должной мере пылкими. Он поклонился и украдкой взглянул на неотступно
следовавшего за ним Моддо. И едва сдержал улыбку - таким неуверенным,
взволнованным, совсем не похожим на себя выглядел Слуга Просвещения.
Бедняга Моддо! Он был просто не предназначен для столь высокой
должности. И совсем не был похож на наиболее важное лицо правящей элиты.
Вот это-то и было одним из тех факторов, которые делали его
незаменимым. Моддо был умен как раз настолько, чтобы понимать собственную
неадекватность. Без Гароммы он до сих пор занимался бы проверкой
статистических данных в поисках мелких расхождений в каком-нибудь из
вспомогательных отделов Службы Воспитания. Он понимал, что недостаточно
силен для того, чтобы стоять на ногах самостоятельно. И не был в должной
мере изворотлив, чтобы обзавестись полезными сообщниками. И поэтому ему,
единственному из всех Слуг Кабинета, можно было доверять полностью.
В ответ на робкое прикосновение Моддо к плечу Гаромма прошел в
большой зал, специально для него пышно убранный, и взобрался на небольшую
позолоченную платформу в дальнем его конце. Сел на грубый деревянный трон,
возвышавшийся на платформе. Мгновением позже Моддо занял место на
ступеньку ниже, а еще одной ступенькой ниже расположился Помощник Слуги
Просвещения.
Зал постепенно наполнился одетыми в белые мундиры роскошного,
наиболее модного, в свободно спадающих складках, покроя Старшими
Руководителями Центра Воспитания.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13