- Хебстер, скажите мне вот что. Какую цель вы преследуете?
- Прошу прощения?
- Что вам нужно от жизни? Какие планы вы строите днем, о чем мечтаете
по ночам? Йосту нравятся девчонки - и чтобы их было как можно больше.
Фунатти - человек семейный, пятеро душ детей. Ему нравится работа,
поскольку она неплохо оплачивается плюс приличная пенсия и всевозможные
страховки, позволяющие достойно провести остаток жизни.
Браганца поднялся из-за стола, слегка опустив огромных размеров
голову, и начал лениво прохаживаться перед письменным столом.
- А я вот какой-то не такой. Не стану кривить душой: мне далеко не
безразлична моя репутация прославленного сыщика. Я также высоко ценю ту
регулярность, с которой финансовое ведомство выплачивает мне жалованье.
Это тоже само собой разумеется. И в этом городе нашлось бы немного женщин,
которые могли бы пожаловаться на то, что я пренебрегаю теми знаками
расположения ко мне, которые они выказывают. Но единственное, за что я мог
бы отдать свою жизнь, - это Объединенное Человечество. Отдать свою жизнь
завтра, послезавтра, в более удаленном будущем... А разве нельзя сказать,
что с заработанной на службе гипертонией и частыми сердечными приступами я
уже по сути это сделал? Браганца, говорю я себе, смотри, как повезло
такому болвану, как ты. Ты работаешь на первое в истории человечества
всемирное правительство. Учти это.
Он остановился и развел руками прямо перед Хебстером. Расстегнутый
зеленый френч разошелся еще больше, обнажив густые заросли черных волос на
груди.
- Вот он я. Такой как есть. Браганца выложил перед вами все, что у
него за душой. А теперь, если вы хотите, чтобы это был настоящий мужской
разговор, разговор между двумя трезво мыслящими людьми, я должен узнать и
всю вашу подноготную. Итак, я вас спрашиваю: какие цели вы преследуете?
Президент "Хебстер секьюрити инкорпорэйтед" провел языком по
пересохшим губам.
- Боюсь, я куда менее сложный для понимания человек, чем вы.
- Так это же просто чудесно, - улыбнулся Браганца. - Выкладывайте
все, как сами сочтете наиболее для себя удобным.
- Можно со всей определенностью сказать, что прежде всего я
бизнесмен. Я заинтересован главным образом в том, чтобы стать еще лучшим
бизнесменом, под чем я подразумеваю - более крупным. Иными словами, я хочу
стать еще богаче, чем сейчас.
Браганца глянул на него в упор.
- И это все?
- Все? Вы, похоже, наслышались, что деньги, мол, это далеко еще не
все. А скажите: есть ли что-нибудь на свете, чего нельзя купить за деньги?
- Да вот хотя бы меня!
Хебстер окинул его с ног до головы бесстрастным оценивающим взглядом.
- Не очень-то уверен в том, что вы являетесь товаром повышенного
спроса. Я покупаю только то, в чем нуждаюсь, и только изредка делаю
исключения, удовлетворяя какую-нибудь блажь.
- Вы мне не нравитесь, - раздраженно отчеканил Браганца. - Я всегда
терпеть не мог типов, подобных вам, так что нет смысла расшаркиваться
перед вами. Говорю вам со всей откровенностью: вы мне противны до глубины
души.
Хебстер поднялся.
- В таком случае, я полагаю, мне следует поблагодарить вас за...
- Сядьте! - рявкнул Браганца. - Вас сюда пригласили не для обмена
любезностями. Лично я не усматриваю особого смысла в этом, но кому-то все
равно придется разгребать дерьмо. Сядьте.
Хебстер сел. "Интересно, - задумался он из чисто праздного
любопытства, - получает ли Браганца хотя бы половину зарплаты, которую он
установил Грете Зайденхейм? Грета, разумеется, щедро наделена самыми
различными способностями несколько иного свойства и к тому же еще
оказывает боссу специфические и весьма ценные услуги. Нет, после вычета
налогов и пенсионных отчислений Браганца, пожалуй, должен быть доволен,
если получает хотя бы треть заработка Греты.
Тут он заметил протянутую ему газету. Взял ее. Браганца
удовлетворенно крякнул, плюхнулся в кресло за письменным столом и
развернулся на нем лицом к окну.
Это был недельной давности экземпляр "Вечернего гуманиста". Газета
уже потеряла вид "гласа небольшого, но плотно спаянного меньшинства",
который запомнился Хебстеру, когда он в последний раз брал в руки эту
газету, и теперь производила впечатление весьма влиятельного печатного
органа. Даже если срезать наполовину тираж, объявленный в особой рамке в
левом верхнем углу, то все равно получится более трех миллионов читателей,
раскошеливающихся на эту газету.
Обведенная красным заставка в правом верхнем углу призывала
правоверных читать только "Вечерний гуманист". Зеленый заголовок во всю
ширину первой полосы провозглашал: "Человека от первака отличает
членораздельная речь!"
Но наиболее важным был материал, помещенный в самом центре страницы.
Карикатура.
Полдюжины перваков с длинными растрепанными бородами и вывалившимися
изо рта в безумной ухмылке языками, сидят в полуразвалившейся телеге и
держат в руках вожжи, прикрепленные к хомуту, одетому на головы целой
группы выбившихся из последних сил дородных джентльменов с - проще не
придумаешь! - высокими шелковыми цилиндрами на головах. Самый толстый и
уродливый из них - коренник, вырвавшийся чуть вперед по сравнению с
остальными - держит в зубах трензель с надписью "Бешеные деньги". Надпись
над цилиндром коренника гласила: "Элджернон Хебстер".
Под колесами телеги валялись раздавленный фрагмент стены дома с
надписью "дом, родимый дом", аккуратно подстриженный малец в форменном
костюмчике бойскаута и потрясающей красоты молодая женщина с двумя
вопящими младенцами, по одному в каждой руке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32