Поморгав, она откинула лёгкое одеяло и осторожно села, глядя то на
Джино, готовящего завтрак на костре, то на Энглиона, разминающегося с двумя
мечами, то на рассёдланных коней, пасущихся неподалёку, то опять на
Джино... Она явно не помнила, как оказалась здесь, но восприняла
случившееся спокойно; у Энглиона отлегло от сердца - он на всякий случай
готовился к худшему, вроде истерики или холодной апатии.
Умывшись и причесавшись, Рийни - именно так звали девушку, столь похожую
на погибшую в Замке Герду - помолодела на несколько лет и оказалась
ровесницей Джино. Энглион, за последний месяц привыкший к печальным и
мрачным лицам, воспринял как должное её молчаливость и замкнутость, но
Джино, всё утро шутивший и валявший дурака, сумел-таки разрядить обстановку
и втянуть Рийни в разговор. Смеясь вместе со всеми над очередной историей
из цикла "а вот однажды..." - Рийни знала их ещё больше, чем Джино -
Энглион поразился, насколько легко и много им удалось узнать о прошлом
девушки.
Как они и предполагали, Рийни была из крестьянской семьи.
Единственная дочь, она жила со своими родителями на ферме, занимаясь
обычными домашними делами и время от времени выезжая с отцом или матерью на
ярмарки. Размеренная и спокойная жизнь, скучноватая для многих горожан, её
вполне устраивала. Слушая в детстве сказки, она, как и все девчонки, любила
представлять себя принцессой, ожидающей своего прекрасного принца -
который, конечно, обязательно находил её и увозил в свой замок - или
ученицей лесной волшебницы, однажды находящей в лесу израненного богатыря,
или... А больше всего ей нравилось, что все сказки кончались хорошо, и
уцелевшие после всех приключений главные герои принимались жить-поживать,
да добра наживать.
Но её сказка началась без предупреждения и совсем невесело. Избежав
набегов тварей и троллей, ферма её родителей не избежала проклятия
Мальдена. В одну ненастную ночь все ездовые драконы, которых с недавних пор
стали разводить на ферме, снялись со своих мест и, как один, улетели
неведомо куда. Затем разбежались куры и гуси. А на следующую ночь так же
бесследно исчезли родители Рийни: погибли или пропали - это осталось
неясным, да и было неважно - а ещё спустя неделю Рийни, чувствуя, что
начинает сходить с ума от тоски и непривычного одиночества, вышла на дорогу
и отправилась, куда глаза глядят. Она не помнила толком, куда шла, где
ночевала и что ела - пока не проснулась этим утром в лагере рыцаря и его
оруженосца.
После завтрака Джино уговорил Рийни взять его запасную одежду, и она
отправилась к озеру искупаться. Джино и Энглион остались у догорающего
костра.
- По-моему, Старший, нам придётся взять её с собой, - первым нарушил
молчание Джино, задумчиво глядя на язычки пламени, почти незаметные в
солнечном свете.
- Куда - с собой? В Кэр Мальден? Да я бы и тебя туда не взял, и сам не
поехал, если бы другой выход был...
- Так ведь и сейчас выхода нет. Пригрели, накормили, а дальше что?
Иди, милая, дальше по дорогам бродить? И кто мы будем после этого?
Энглион ответил не сразу; поднявшись, он принялся седлать коней.
- Знаешь, братишка, - заметил он, глядя на Джино поверх седла, - ты
сейчас говоришь, как один мой давний знакомый. Как-нибудь расскажу
подробнее, если выберемся из этой передряги. А пока учти - ты теперь за неё
в ответе; если какая беда случится, сначала её выручай, а потом уже обо мне
думай. Я-то и сам справлюсь. Понял, оруженосец?
- Понял, рыцарь, - ответил заметно повеселевший Джино.
Поклажу переложили, и Рийни с Джино разместились на одном коне. В
одинаковой одежде они были похожи, как брат и сестра, даже волосы уложили
одинаково; только Рийни не носила сапог - босиком ей было удобнее.
Так прошли два дня. Погода была хорошая, никаких неприятностей не
случилось, и никого больше путники не повстречали. За время путешествия они
привыкли друг к другу - без Рийни с её лёгким весёлым характером это вряд
ли удалось бы - и Энглиона оставили беспокойные мысли о том, как лучше
вести себя с Джино. Всё шло само собой, и шло великолепно - словно какой-то
магический щит хранил их.
Впервые за последний месяц тяжесть проклятия исчезла, и на душе было
легко, несмотря на предстоящее тяжёлое задание.
Это чувство не рассеялось даже тогда, когда они въехали на поле
последней битвы. Когда Энглион видел его в прошлый раз, оно было вытоптано,
залито кровью и завалено телами убитых; от дыма было трудно дышать. Но
дожди смыли кровь и грязь, павших воинов сожгли на кострах и похоронили в
братских могилах, а поле зеленело от молодой травы. Из общей картины
выбивалась только чёрная приземистая громада замка Мальдена; в лиге от неё
путники остановились и разбили лагерь, чтобы наутро отправиться в гости к
чёрному колдуну.
* * *
За день до этого к чёрной громаде Замка явилась иная процессия.
Группа эльфов, единственным оружием которых были гитара и две флейты.
Впрочем, идущий во главе Король в сверкающем венке-короне из искуссно
кованых серебряных дубовых листиков не пожелал расстаться со своим
арбалетом, и нервно сжимал в правой руке пучок тяжёлых острозаточенных
болтов. За Королём безмолвной тенью следовал медноволосый Советник. Впрочем
- не такой уж и безмолвный: глядя то на молчаливую громаду Замка, то на
своего повелителя, он чуть ли не умоляюще прошептал:
- Ваше Величество, прошу Вас, оставьте арбалет!
- Я Король! - последовал надменный ответ. - И я пришёл воевать с
Мальденом, а не просить милостыню.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54