ЛЮБОВНИК ЛЕДИ ВАМПИР

Человек, который любит женщину-вампира,
может и не умереть молодым, но не сможет
жить вечно.
(Валахианская пословица)
Было тринадцатое июня в год Господа Нашего 1623. Великая Нормандия
лежала, зачарованная ранним теплом, и улицы Лондона купались в солнечных
лучах. Повсюду суетились людские толпы, а в порту разгружались корабли -
только сегодня их бросило якорь целых три. Один из них, "Фримартин",
прибыл из Мурского энклава и имел в трюмах товары из самого сердца Африки,
включая слоновую кость и шкуры экзотических животных. Ходили, разумеется,
слухи и о более секретных и ценных вещах: драгоценных камнях и магических
амулетах, но подобные слухи всегда сопровождали прибытие любого судна из
отдаленных частей света. Нищие и уличные мальчишки стаями собрались у
причала, как и обычно, отзываясь на подобные перешептывания, и не давали
покоя любому моряку, столь же страстно желая услышать новости, как и
получить медную монету. Казалось, что не оживлены возбуждением только лица
на тех головах, что торчали насаженными на колья над Саутваркскими
воротами. Лондонский Тауэр, однако, стоял вполне равнодушным к этой суете,
а его высокие и неприступные башни казались с улиц такими далекими, словно
принадлежали совсем другому миру.
Эдмунд Кордери, механик при дворе архидюка Жирарда, наклонил
маленькое вогнутое зеркало в бронзовом устройстве, стоявшем на его рабочем
столе, ловя лучи послеполуденного солнца и направляя их сквозь систему
линз.
Он повернулся и жестом велел своему сыну Ноэлю занять свое место на
табурете. - Скажи мне, все ли в порядке, - устало произнес он. - Я с
трудом могу сфокусировать свои глаза, не говоря уже об инструменте.
Ноэль закрыл левый глаз и приложил правый к микроскопу, затем
повернул колесико, регулируя высоту площадки для образцов. - Настоящее
совершенство, - сказал он. - Что это такое?
- Крылышко моли. - Эдмунд осмотрел полированную поверхность стола,
проверяя, готовы ли к демонстрации остальные стеклянные пластинки.
Предстоящий визит леди Кармиллы наполнял его сложным чувством тревоги,
которое он упорно загонял внутрь. Даже в прежние времена она редко
приходила в его лабораторию, но если он увидит ее здесь - на своей
собственной территории - это наверняка всколыхнет в его душе воспоминания,
до сих пор незатронутые теми короткими мгновениями, когда ему доводилось
видеть ее в доступных для публики частях Тауэра или на церемониях.
- Пластинка с водой не готова, - показал пальцем Ноэль.
Эдмунд покачал головой. - Я сделаю свежий образец, когда придет
время, - сказал он. - Живые существа хрупки, и мир в капле воды слишком
легко уничтожить.
Он посмотрел на дальний конец стола и переставил тигель, убрав его из
виду и поместив за рядом банок. Было невозможно - да и не нужно -
поддерживать стол в опрятности, но он считал это важным для сохранения
хотя бы ощущения порядка и контроля. Не давая себе поддаться нервной
суетливости, он подошел к окну и стал смотреть на искрящуюся от солнца
Темзу и на странный серый блеск видневшихся внизу покатых крыш домов. С
этой высокой смотровой точки люди казались крошечными; он находился даже
выше креста на шпиле церкви возле Кожаного рынка. Эдмунд не был человеком
набожным, но внутреннее возбуждение, требовавшее выражения в действии,
оказалось настолько велико, что вид креста на церкви заставил его
перекреститься, пробормотав ритуальную молитву. Едва проделав это, он тут
же изругал себя за ребячество.
Мне сорок четыре года, подумал он, и я механик. Я давно уже не тот
мальчик, умилостивленный любовью леди, и для этой глупой тревоги нет
никаких причин.
Но в этом внутреннем брюзжании он был осознанно несправедлив к себе.
Тревожиться его заставлял не просто тот факт, что он некогда был
любовником Кармиллы. Были еще и микроскоп, и корабль из Мура. Он надеялся,
что по реакции леди сможет оценить, насколько в действительности велики
основания для страха.
Открылась дверь, и леди вошла. Полуобернувшись, она взмахом руки дала
понять слуге, что ему не надо заходить вслед за ней, и он вышел, закрыв за
собой дверь. Она осталась одна, без сопровождения друга или фаворита. Леди
осторожно прошла через комнату, немного приподняв подол платья, хотя на
полу и не было пыли. Ее взгляд быстро скользнул из стороны в сторону,
отметив полки, чаши и многочисленные инструменты механика. Для человека с
улицы обстановка в комнате показалась бы угрожающей, попахивающей
нечестивостью, но она осталась спокойной и уравновешенной. Она
остановилась перед бронзовым инструментом, недавно собранным Эдмундом, но
прежде чем начать его рассматривать, подняла глаза и пристально
всмотрелась в его лицо.
- Ты хорошо выглядишь, мастер Кордери, - спокойно произнесла она. -
Но ты бледен. Теперь, когда в Нормандию пришло лето, ты не должен запирать
себя в этих комнатах.
Эдмунд слегка поклонился, но выдержал ее взгляд. Она, конечно же,
совершенно не изменилась с тех пор, когда они были близки. Теперь ей было
шестьсот лет - чуть меньше, чем архидюку - и в том, что касалось ее
внешности, годы оказались бессильны. Цвет лица у нее был намного темнее,
чем у Эдмунда, глаза темно-карие, волосы иссиня-черные. Уже несколько лет
он не стоял так близко к ней, и в его памяти невольно всплыл поток
воспоминаний.
1 2 3 4 5 6 7 8 9