Безусловно, старательные исследователи того неповторимого дня не без основания утверждают,- в прекрасное летнее утро Творцу угодно было стравить, столкнуть лбами, поссорить две могущественные организации, ведающие покоем и сном граждан нашего государства.
Подумать только, покуда мы шли по пятам за нашим неудачливым героем, радовались его немудреным радостям и переживали его несложные печали, в высоких сферах совершались события космической важности, масштаба невероятного и значения необыкновенного.
Ну, а если точнее (насколько, конечно, раскрытие этих скобок в интересах безопасности Отечества), одно всеведущее ведомство обвинило другое, не менее вездесущее, в злокозненных интригах, в бессовестной фальсификации и неприкрытой попытке дискредитировать своих лучших людей.
Бесшумные мероприятия тишайшего Афанасия Антоновича Беседы, целью своей имевшие одно лишь разоблачение вдохновителей (profiteerin' mastermind of) билетного бума, были объявлены гнусной провокацией, никакого оправдания не имеющей, ни морального, ни этического.
Но как же, как же, откуда могло явиться это очевидное заблуждение, уж мы-то, приглядеться успев к кабинетному затворнику, педантичному и исполнительному Афанасию Антоновичу, и допустить не смеем, все ехидство его нрава во внимание даже принимая, будто бы мог он покуситься на самое святое, на нерушимость союза серых шинелей и габардиновых пальто.
И тем не менее, сам того не замечая, Афанасий Антонович занес свою белую мягкую, с рыжими конопушками руку над братским учреждением.
Вышло, правда, несчастье исподволь и без умысла. Надо сказать, появление в скверах и подворотнях главного города необычного вида молодых люден вполне укладывалось в оперативную схему полковника. По известным причинам недоверие особо неразумной части молодежи к официальным заверениям было на руку многоопытному мастеру по обезвреживанию замаскированного противника, каким, без сомнения, являлся Афанасий Антонович Беседа. Скажем больше, полковник не только всеми доступными способами препятствовал рассеиванию безобидного при должном присмотре сборища молодых бездельников в Лужниках, он в интересах проводимой им акции готов был и после четвертого числа еще день-другой водить за нос несмышленых юнцов и их хитроумных поставщиков.
Да, он шел по следу и ощущал обреченность преследуемых, когда вечерней порой, приподняв уголок плотной портьеры, вглядывался из своего служебного окна в смутные контуры памятника первопечатнику. Скоро, скоро он схватит отчаянных аферистов, не побоявшихся наводнить страну пачками разноцветных билетов, и уж тогда по всем правилам протокольного искусства выяснит, одна ли жажда наживы подвигнула пока неизвестных, но неотвратимо влекомых в расставленные сети дельцов на предприятие, подвергшее опасности (ввиду международного характера несостоявшегося фестиваля) ни больше ни меньше престиж горячо любимой державы.
Вывести же прямиком на непосредственных организаторов должны были, в чем совершенно не сомневался Афанасий Антонович, во множестве попадавшиеся продавцы. Во всяком случае, начав с незначительных барышников и невысокого полета перекупщиков, уже первого июня доблестные сотрудники полковника задержали на платформе Сетунь, куда, естественно, сами же заманили голубчиков, двух, по всем наметкам, основных столичных оптовиков.
Правда, надо заметить, вели себя пойманные с поличным (с двумя кейсами, полными краской пахнущих билетов) исключительно вызывающе. Так, один из прихваченных уже в первый момент предъявил удостоверение с гербом, а второй, едва войдя в кабинет лефортовского следователя, стал с невиданной наглостью произносить фамилии, кои могли в те времена кого угодно заставить забыть о долге, но, конечно, только не подчиненных полковника Беседы, железных людей с холодными головами и горячими сердцами.
Но, увы, увы, одержанная победа оказалась сродни той, над коей прослезился царь Пирр в 279 году до нашей эры.
Уже третьего числа начальство затребовало у полковника все материалы дела, ну, а что до противоположной стороны, то коллеги, лишь возбужденные отсутствием должного обоснования столь длительной задержки своих людей, занимавшихся как будто бы разоблачением все той же преступной махинации, посчитали себя оскорбленными с намеренной целью и в виде ответного действия сочли недействительными все обязательства, ранее принятые в связи с затеянной полковником Беседой, как оказалось, весьма недружественной игрой. Иначе говоря, повернулись спиной, отвели свои силы, а расстроенную гвардию бросили вне очереди и без предупреждения на книжных жучков, мешавших проходу к станции метро "Кузнецкий мост".
Ну что ж, здесь мы можем считать историю того, как Афанасий Антонович Беседа оказался жертвой своих хитроумных замыслов, завершенной.
Мир между руками (правой и левой) был достигнут в восемь тридцать, разрешение профессионального спора было решено передать нейтральной третьей стороне, прокуратуре, ну а породившее взаимное недоверие безобразное попустительство юнцам в Лужниках было полюбовно условлено прекратить действием быстрым и эффективным.
Не прошло и часа, как вслед за этим вдоль всего лужниковского периметра возникла запомнившаяся многим из кативших в сумерках по левой стороне Комсомольского проспекта многорядная цепь конной и пешей милиции, необыкновенную значимость коей придавало присутствие широкоплечих и многочисленных добровольных помощников, наряженных в одинаковые штатские костюмы ПШО "Орленок". Цепь возникла, уплотнилась и стала совершенно непроходимой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144