Ц Я Ц даже очень грамотный. Где мне нужно Ц я очень грамотный.
Оглоед пошарил за карандашом на подоконнике, открыл книгу сзади и, просм
атривая, кое-где поставил точки.
Ц Не бойсь, Ц бормотнул он, Ц тут рассказишки маленькие. Вот эти нескол
ько Ц попробуй. Да надоел больно, скулишь. Почитай.
Ц А Ефрем ничего не боется! Ц Он взял книгу и перешвырнул к себе на койку.

На одном костыле прохромал из двери молодой узбек Ахмаджан Ц один весёл
ый в комнате. Объявил:
Ц Ложки к бою!
И смуглявый у печки оживился:
Ц Вечерю несут, хлопцы!
Показалась раздатчица в белом халате, держа поднос выше плеча. Она перев
ела его перед себя и стала обходить койки. Все, кроме измученного парня у о
кна, зашевелились и разбирали тарелки. На каждого в палате приходилась т
умбочка, и только у пацана Демки не было своей, а пополам с ширококостым ка
захом, у которого распух над губою неперебинтованный безобразный тёмно-
бурый струп.
Не говоря о том, что Павлу Николаевичу и вообще сейчас было не до еды, даже
до своей домашней, но один вид этого ужина Ц прямоугольной резиновой ма
нной бабки с желейным жёлтым соусом и этой нечистой серой алюминиевой ло
жки с дважды перекрученным стеблом, -только ещё раз горько напомнил ему, к
уда он попал и какую, может быть, сделал ошибку, согласясь на эту клинику.
А все, кроме стонущего парня, дружно принялись есть. Павел Николаевич не в
зял тарелку в руки, а постучал ноготком по её ребру, оглядываясь кому б её
отдать. Одни сидели к нему боком, другие спиной, а тот хлопец у двери как ра
з видел его.
Ц Тебя как зовут? Ц спросил Павел Николаевич, не напрягая голоса (тот до
лжен был сам услышать).
Стучали ложки, но хлопец понял, что обращаются к нему, и ответил готовно:
Ц Прошка... той, э-э-э... Прокофий Семеныч.
Ц Возьми.
Ц Та що ж, можно... Ц Прошка подошёл, взял тарелку, кивнул благодарно.
А Павел Николаевич, ощущая жёсткий комок опухоли под челюстью, вдруг соо
бразил, что ведь он здесь был не из лёгких. Изо всех девяти только один был
перевязан Ц Ефрем, и в таком месте как раз, где могли порезать и Павла Ник
олаевича. И только у одного были сильные боли. И только у того здорового ка
заха через койку Ц тёмно-багровый струп. И вот Ц костыль у молодого узбе
ка, да и то он лишь чуть на него приступал. А у остальных вовсе не было замет
но снаружи никакой опухоли, никакого безобразия, они выглядели как здоро
вые люди. Особенно Ц Прошка, он был румян, как будто в доме отдыха, а не в бо
льнице, и с большим аппетитом вылизывал сейчас тарелку. У Оглоеда хоть бы
ла серизна в лице, но двигался он свободно, разговаривал развязно, а на баб
ку так накинулся, что мелькнуло у Павла Николаевича Ц не симулянт ли он, п
ристроился на государственных харчах, благо в нашей стране больных корм
ят бесплатно.
А у Павла Николаевича сгусток опухоли поддавливал под голову, мешал пово
рачиваться, рос по часам Ц но врачи здесь не считали часов: от самого обед
а и до ужина никто не смотрел Русанова и никакое лечение не было применен
о. А ведь доктор Донцова заманила его сюда именно экстренным лечением. Зн
ачит, она совершенно безответственна и преступно-халатна. Русанов же по
верил ей и терял золотое время в этой тесной затхлой нечистой палате вме
сто того, чтобы созваниваться с Москвой и лететь туда.
И это сознание делаемой ошибки, обидного промедления, наложенное на его
тоску от опухоли, так защемило сердце Павла Николаевича, что непереносим
о было ему слышать что-нибудь, начиная с этого стука ложек по тарелкам, и в
идеть эти железные кровати, грубые одеяла, стены, лампы, людей. Ощущение бы
ло, что он попал в западню и до утра нельзя сделать никакого решительного
шага.
Глубоко несчастный, он лёг и своим домашним полотенцем закрыл глаза от с
вета и ото всего. Чтоб отвлечься, он стал перебирать дом, семью, чем они там
могут сейчас заниматься. Юра уже в поезде. Его первая практическая инспе
кция. Очень важно правильно себя показать. Но Юра Ц не напористый, растяп
а он, как бы не опозорился. Авиета Ц в Москве, на каникулах. Немножко развл
ечься, по театрам побегать, а главное Ц с целью деловой: присмотреться, ка
к и что, может быть завязать связи, ведь пятый курс, надо правильно сориент
ироваться в жизни. Авиета будет толковая журналистка, очень деловая и, ко
нечно, ей надо перебираться в Москву, здесь ей будет тесно. Она такая умниц
а и такая талантливая, как никто в семье Ц опыта у неё недостаточно, но ка
к же она все налёту схватывает! Лаврик Ц немножко шалопай. учится так себ
е, но в спорте Ц просто талант, уже ездил на соревнования в Ригу, там жил в г
остинице, как взрослый. Он уже и машину гоняет. Теперь при Досаафе занимае
тся на получение прав. Во второй четверти схватил две двойки, надо выправ
лять. А Майка сейчас уже наверное дома, на пианино играет (до неё в семье ни
кто не играл). А в коридоре лежит Джульбарс на коврике. Последний год Павел
Николаевич пристрастился сам его по утрам выводить, это и себе полезно. Т
еперь будет Лаврик выводить. Он любит Ц притравит немножко на прохожего
, а потом: вы не пугайтесь, я его держу!
Но вся дружная образцовая семья Русановых, вся их налаженная жизнь, безу
пречная квартира Ц все это за несколько дней отделилось от него и оказа
лось по ту сторону опухоли. Они живут и будут жить, как бы ни кончилось с от
цом. Как бы они теперь ни волновались, ни заботились, ни плакали Ц опухоль
задвигала его как стена, и по эту сторону оставался он один.
Мысли о доме не помогли, и Павел Николаевич постарался отвлечься государ
ственными мыслями.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25