Думаю, в ней одна из главных причин его успеха: теории его вызывали столько нападок, часто несправедливых и злых, что без слоновьей стойкости от одних язвительных шуток можно было рехнуться. Сам он утверждает, что, в отличие от нас, хорошо воспитан, и цитирует при этом какого-то древнего мудреца: «Воспитанность — это умение делать свои недостатки нечувствительными для окружающих». Возможно, и так. Мои недостатки окружающие чувствуют.Артур начал объяснение с таких азов, что я скоро потерял интерес к его речи. Я ещё терпеливо выслушал, как наши предки открыли, что пространственный вакуум — вместилище колоссальной энергии; что делалось много попыток овладеть этой энергией; что в результате бесчисленных неудавшихся попыток установили восьмимерность нашего мира, хотя раньше его считали четырехмерным; что восьмимерности мало для вычерпывания энергии вакуума, характеризующегося тридцатью шестью параметрами; и что в результате всех этих исследований доказано наличие устойчивых, параллельно возникших из вакуума материальных миров; и что нижний наш сосед, альфа-мир, неинтересен, а второй, повыше, двенадцатимерный дзета, наоборот, захватывает воображение, ибо нас связывают с ним шесть общих измерений, а это обеспечивает надёжный проход в тот мир; и что дзета—мир связан с вакуумом не восемью нашими измерениями, а ровно двенадцатью — это в полтора раза больше; и что полуторная связь, взятая в шестой степени — так почему-то надо, — обеспечивает ровно в четырнадцать раз более лёгкую возможность выкачивания энергии вакуума…В этом месте я зевнул, но Артур, уставясь синеватопылающими глазами в пол, не заметил, как я воспринимаю его лекцию. По-честному, меня раздражали все проекты утилизации энергии вакуума. Человечество уже триста лет твердит, что хорошо бы поставить её себе на службу и что для этого нужно лишь найти проход в сопряжённые иномиры. Такие общие истины преподносятся каждому юнцу ещё в школе, но практического значения не имеют, ибо самое важное неведомо — где находятся эти самые проходы в иномиры и как ими воспользоваться. О себе могу сказать следующее: я, пожалуй, больше всех налетал в космосе, но нигде не повстречал отверстых ворот в миры иных измерений.Чтобы больше не впадать в зевоту, я стал присматриваться к тому, кто как слушает. И меня вдруг заинтересовало одно забавное соответствие. На Земле давно забыли, что когда-то люди различались по национальностям. Уже к концу двадцать первого века человечество так перемешалось, что стало невозможно установить, какая у кого реально национальность. Но что существовали некие общие черты, называемые национальным характером, никто не оспаривал, просто и характеры перемешались, как и национальные языки, и национальные имена, и национальные обычаи. И вот я подумал, что все мы, сидевшие в фантастическом кабинете начальника Главной Галактической базы, являемся образцами смешения разных национальностей и смешение это отчётливо выражено и в наших именах и характерах.Кнут Марек, отдалённый потомок скандинава и чеха, от своего северного предка взял высокий рост, светлые волосы, светлые глаза, упрямство и бесстрашие, а от серединно-европейского — насмешливость, почти язвительность, любовь к спорту — на Латоне он всех побивает в беге, — общительность и страсть к рукомеслам. Жак Бангалур, смесь итальянца с индусом, — огромный, лохматый, добрый, черноглазый, всегда погруженный в какие-то размышления и чувства, человек как бы не из мира сего. «Так всегда справедлив, что жутко!» — иронически характеризует Жака Марек. Николай Дион, полурусский—полуфранцуз, порывист, резок, стремителен, отчаянно инициативен, очень смел, очень придирчив и одновременно очень покладист, очень скептичен и очень поэтичен, и вообще ко всем его взаимно противоречивым качествам надо приставлять словечко «очень» — и мне кажется, тут тоже присутствуют рудименты характера предков.Самый интересный из нас, конечно, Артур Хирота, удивительная комбинация из немца и японца — вежливый и непреклонный, глубокий мыслитель и энергичный практик, мастер заоблачных абстракций, художник и тонкий ценитель изящных вещей, то романтичный, то сентиментальный, то суровый до жестокости и самолюбивый до надменности, то настолько сдержанный, что мало кто догадывается о его честолюбии. Не знаю, что от кого он у предков взял, но что букет его свойств нетривиален, видно каждому.И наконец я, Казимеж Полинг, что-то польско-английское или англо-польское, самый старый в нашей компании, все-таки тридцать девять лет, самый, естественно, именитый астронавигатор дальнего поиска, дважды заслуженный покоритель космоса, кавалер шести орденов, четырнадцати медалей, член трех академий, почётный член сорока трех или сорока четырех университетов, точно не помню — в общем, среди астронавигаторов фигура видная. А что до характера, то Николай, когда сердится, ругает меня примерно так: «Энергии и деловитости у тебя не отнять, но почему ты не отдался музыке, ты же любишь её, вот бы играл на рояле или на скрипке, даже сольные концерты давал бы, и женщины смотрели бы на тебя ещё влюбленней, чем сейчас, какая была бы тогда радость твоим нынешним подчинённым, которых ты бессовестно выматываешь!»— …удалось доказать, что проход в дзета—пространство лежит в окрестностях «чёрной дыры» Н-115, — услышал я вдруг и мигом оторвался от посторонних размышлений.— Прости, друг Артур, я прослушал — кому удалось доказать?— Мне, — холодно ответил он. — И кажется, я достаточно подробно изложил, как пришёл к такой мысли и какие были дискуссии в Академии.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48