Он ощутил, как по всей его коже стало
растекаться что-то холодное, как лед, и не сразу понял, что это его
собственный пот.
Его обуял страх! Ужасный, подлинный, всепронизывающий страх! Он не
хотел умирать!
Собрав в предсмертной агонии последние силы, он пополз. Он волочил
себя по полу лаборатории и перемещал свое трепещущее от ужаса тело только
с помощью рук, испытывая мучительнейшую боль.
Затем последним рывком умирающего он бросил себя на пучок голубых
лучей.

...Он брел по лесу, в котором ветки деревьев были словно обгоревшими
и начисто лишены листвы. Все вокруг было укутано густой дымкой, и ему с
трудом удавалось различать фигуры людей, которые устало тащились перед ним
длинной цепочкой, передвигаясь очень медленно, едва волоча ноги.
Он выронил какой-то предмет, что был у него в руке, и он беззвучно
упал то ли в пыль, то ли в пепел. Кто-то сзади него крепко выругался, и,
обернувшись, он увидел лицо бородатого мужчины в металлическом шлеме с
заостренным козырьком. Красно-синяя военная форма мужчины пересекалась
двумя перекрещивающимися белыми полосами, в руке он нес мушкет. Мужчина
произнес что-то на гортанном германском наречии, и Барретт открыл было
рот, но так ничего ему и не ответил.
Он нагнулся и поднял свое собственное, выпавшее из рук, оружие, а
гессенские солдаты шли все дальше и дальше нестройной шеренгой мимо него,
больше не удостаивая его взглядом. "Это случилось, - мелькнула в его
голове радостная мысль. - Я в прошлом - и я жив! Кто бы мог поверить в
такое!"
Он, спотыкаясь, снова побрел по тропе, но к этому времени уже потерял
из виду последнего из шеренги гессенских наемников. Он окликнул их.
Позади него раздался свист.
Он рывком обернулся.
С вершины дерева быстро соскальзывал мужчина в зеленой куртке. Из его
кепи франтовато торчало птичье перо. На ремне, опоясывавшем его талию,
покачивался топор, рука сжимала длинный охотничий нож.
- Выслушайте меня! - вскричал Барретт.
Но мужчина и не собирался его слушать. С проворством пантеры он
набросился на Барретта и крепко обхватил его шею левой рукой. Затем в
воздухе мелькнула сталь ножа.
- Нет! - завопил Барретт.
Лезвие, точно настигнув свою цель, пронзило ткани тела Барретта в
средней части туловища к принесло с собою снова и боль, и страх, и ужас
смерти...

...Ему было очень холодно.
Над головой у него простирался безбрежный купол неба, лютый ветер
свирепо и безжалостно бил ему в обнаженную грудь. Он поднял взор на
нагромождение кучевых облаков у себя над головой, а затем взгляд его
остановился на бесконечной равнине, испещренной невысокими пологими
холмами.
Он попытался пошевелиться, но обнаружил, что руки его крепко
привязаны к столбу. Я жив, подумал он. Жив! Только вот где?
Он повернулся вправо и увидел в непосредственном соседстве нечто
такое, что повергло его в подлинный ужас. Еще один столб, с обвисшим телом
мужчины, привязанным к нему. Мужчина с жестоко избитым телом, из которого
отовсюду сочилась кровь. Кровь ярко алела и на его синих брюках с широкой
белой полосой.
А чуть поодаль, тоже справа, еще одна фигура в такой же самой жуткой
позе.
- Где это я? - вскричал он.
Ответом было только завывание ветра.
А затем раздался гром. Но не над головой, а у земли, у самых его ног.
Рваные, пульсирующие звуки, от которых дрожала трава... Эти звуки с каждым
мгновеньем становились все громче и громче, пока в его поле зрения не
попал и сам источник услышанного им чуть ранее грома.
Эти жуткие звуки исходили от сидевших верхом на лошадях людей,
неровной линией расположившихся впереди. На них была какая-то необычная,
странным образом разукрашенная одежда, столь же нелепо раскрашенными были
их лица. Судя по беспорядочным и быстрым движениям рук, их необузданная
дикость и яростный гнев были очевидны.
Всадники быстро проскакали мимо мертвых тел своих пленников, но при
виде испуганных глаз Барретта и его корчащегося от боли тела, неожиданно
натянули узду своих лошадей.
Первый из всадников откинул назад убранную перьями густую копну
длинных волос и что-то крикнул. Один из молодых индейских воинов
рассмеялся и высоко поднял над головой копье.
- Нет! - закричал барретт, как будто этот крик мог приостановить
полет копья.
Его острие со свистом вспороло кожу Барретта, разодрало ткани живота
и вызвало в угасающем его сознании взрыв боли и страха.

...Он сидел и всматривался в игру пламени огромного кирпичного очага,
расслабленно откинувшись всем своим телом к спинке удобного деревянного
кресла и вытянув перед собой ноги в высоких сапогах.
Он глянул на сверкающую глянцем кожу своих сапог и вздохнул с
облегчением. Он все еще жив! Он не умер!
Барретт внимательно осмотрел свой странный наряд, пытаясь установить,
к какой исторической эпохе его можно было бы отнести. Чуть пониже
подбородка шею опоясывало довольно свободное жабо, вокруг запястий -
кружевные манжеты. Длинный ряд медных пуговиц простирался до самых колен.
Он осторожно поднялся и обвел взглядом комнату. Все в ней казалось
совершенно чуждым, будто он очутился в совсем другой, практически
незнакомой ему обстановке.
- Ты что, не слышишь меня, Маури Скотт? - произнесший эти слова
говорил с каким-то необычным акцентом, глотая согласные и растягивая
гласные.
Вокруг себя Барретт обнаружил столь же незнакомые, глядящие на него
лица, которые с нескрываемой жадностью изучали его и следили за каждым его
жестом.
1 2 3 4 5 6