.. Так считают подготовишки от политики. Господи! Так считают неучи, не сознающие высшей тайны борьбы за лидерство... Никогда я не был так близок к краху, как в двадцать седьмом году, несмотря на то что убрал Фрунзе, заменив его Ворошиловым, и похоронил Дзержинского, поставив на его место Ягоду... Менжинский не в счет, он разведкой занимался, меня это не волновало, меня интересовали настроения и слова внутри страны... А настроения были в пользу Бухарина! А слова были о несправедливости по отношению к ссыльному Троцкому, вождю Красной Армии... А слухи были о том, что рабочие ропщут из-за роста цен... А мнения партийцев были таковы, что я отступаю перед кулаком... И все как один талдычили: "вождь партии Бухарин, вождь кремлевского правительства Рыков". А я? Кем был я? Троцкого и Зиновьева было не так уж трудно свалить стоило только напомнить новым наборам партийцев, что все лидеры левой оппозиции - евреи... А вот как быть с Бухариным и Рыковым? Мужик их поддерживает, интеллигенция - боготворит, партийцы - верят... Как мне было поступать тогда?
Я был растерян и одинок, и прозрение пришло из Памяти моей, из того, чему учил меня пахан Иллидор: "Оберни врагов твоих на борьбу против тех, кого они считают друзьями твоими, дай им справить пир на телах тех, кто поверг их в прах..." Спасибо Генриху, чудо что за человек Ягода, он смог мысль мою воплотить в дело, донес до ссыльных подвижников идеи постоянной революции, во имя которой они готовы отдать жизни свои, и благополучие семей своих, что, мол, Сталин остался один на один с кулацким уклоном в партии, что дни его сочтены и тогда наступит бухаринская реставрация капитализма, конец штурму и натиску революционных бурь, крах мечты о победе пролетариата в мировом масштабе... Умница Ягода, работал тонко и мудро, агентура подталкивала руку бессребреных адептов мировой бури: "я порвал с троцкизмом, прошу вернуть в партию, чтобы вместе со всеми строить социализм..." Но не я возвращал их в Москву, а именно Бухарин - добрая душа - на погибель свою... А когда ссыльные большевики снова сели в московские кабинеты, когда получили право на голос, а он у них зычный, красивый, не то что у меня, - вот тогда они и повели атаку, вот тогда я, незримо опираясь на их и д е й н о с т ь, свалил Бухарина с Рыковым... Спасибо за это тебе, товарищ Раковский, без твоей помощи я бы не свалил нашего любимого Бухарчика, спасибо тебе, товарищ Крестинский, и вам, расстрелянным уже друзьям моим Левушке Каменеву и Юре Пятакову, низкое вам спасибо за то, что вы, нехристи, выполнили высшую волю. Никого я не боюсь, кроме как тебя, Господи... Был бы я неправ - покарал бы Ты меня, никакая охрана б не спасла, но ведь жив я, и народ славит меня, и мир внемлет словам моим, разве б Ты допустил это, будь я не прав? Погоди, пройдут годы, и я докажу всю дурь ленинистов, которые з а м а х и в а л и с ь на примат Слова, и откровение мое будет называться "Марксизм и вопросы языкознания", и труд этот - во славу Твою, Господи - станут зубрить глупые атеисты, как новый катехизис революции, хоть смысл в нем другой, противоположный...
Я чист перед Тобою, Господи! Я покарал тех, кто посмел возомнить себя птицей, хотя все мы черви навозные, мразь перед Тобою... Прости же меня, Господи, за прегрешения мои, если и были они, Ты ведь знаешь, как сир и туп народ, доставшийся мне в царство, как предавал он идолов своих и владык земных, как труслив он и неумел в труде, так дай же мне каленым железом начертать в душах их: "повинуйся - и да не позволю вам исчезнуть с лица Земли!" Кто, как не я, знаю народ свой? Кто, как не я, прожил жизнь среди них?! Я их "винтиками" называю, "ржою", "железками", а они кланяются мне в пояс! Я говорю им, что любой другой народ прогнал бы таких, как я, а они многия лета поют мне с амвонов! Как же мне можно с ними иначе, кроме как каленой строгостью и безотчетным повиновением?! Не потому я жесток к ним, что не люблю, а оттого, что знаю душу их, не способную к тому, чтобы стать в рост и крикнуть: "Явись мне, Господи, и дай сил на борьбу!" Побоятся! Поползут в храмы - молить, чтобы священники замолвили за них слово перед Всевышним! У самих от страха глотки пересохнут... Как же я могу бросить этот несчастный народ в рабском горе его и юдоли?!
На просцениуме - Ежов.
Е ж о в. Так, порядок! Все идет по плану! Признание Крестинского немедленно закрепляем репликами подсудимых! Быстро, товарищи враги народа! Сейчас важен темп, искренность, чувство, логика, раскаяние! Приготовились к съемкам! Камера, мотор! Радиостанция имени Коминтерна, начали!
В ы ш и н с к и й. Продолжайте, Бухарин.
Б у х а р и н. По мысли Томского, составной частью нашего переворота было чудовищное преступление - арест семнадцатого партийного съезда! Пятаков против этой идеи высказался не по принципиальным соображениям, а по соображениям тактического характера: это вызвало бы исключительное возмущение среди масс...
На просцениуме - Бела Кун.
Б е л а К у н. Я, Бела Кун, один из создателей Венгерской коммунистической партии, умер во время пыток в сталинских подвалах... От меня требовали признания в том, что я шпионил для Германии по приказу моего друга Бухарина... Я не пошел на сговор с гестаповцами Ежова. За это мне выжгли папиросой глаза... Я восхищаюсь Бухариным! Я кляну себя за то, что не вышел с ним вместе на это единоборство... Только кретины не поняли слова Бухарина: ведь именно Сталин арестовал девяносто процентов участников семнадцатого съезда! Но н и к а к о г о возмущения среди масс не было! Наоборот, всенародное л и к о в а н и е! Галилей отрекся, но его фразу "А все-таки она вертится!" и поныне знает весь мир... С контрреволюцией надо бороться до конца, надо разрешать себе верить в чудо, которое случится в самый последний миг.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23