Я не привлекаю материалы ни из экономики, ни из военных теорий... Я изучаю политику как политику. Схоластично? Может быть, но схоласты не были полными идиотами.
- Схоласты были надменными кретинами, - сказал американец. - Я утверждаю это, несмотря на традиционный страх американских интеллигентов перед английской аристократией и римским правом.
- Доказательства! - потребовал Ратам.
Мадлен, жена Энрайта, шепнула мне:
- Пускай мужчины продолжают спорить о политике, а мы зайдем на десять минут к моему другу, художнику Со Пенгу.
Со Пенг - художник поразительный. Он работает в металле и в масле, комбинирует чеканку, графику и акварель. Это - новая живопись, новая по форме, но реалистичная по содержанию.
Со Пенг грустно сказал:
- Один торговец, который смотрел мою живопись, рассердился: "Вы просите сто долларов за картину, а я в прошлом году купил две картины такого же размера и цвета за семьдесят пять!"
Со Пенг работает в маленькой двухкомнатной квартирке, - уборная во дворе, кондиционера нет, кухня заставлена полотнами, и чтобы сделать чай, приходится минут десять снимать картины с электрической плиты.
Сегодня был прием, устроенный Национальным театральным обществом Сингапура. Принимал гостей президент общества, писатель Го По Сенг. Он прислал мне приглашение в отель с личным письмом: "Я был занят все эти дни и не мог с вами увидеться. Жду на вечере. Это будет наше очное знакомство". Я приехал на прием с Джо и чувствовал себя как камень, который обтекают волны. Китайские и британские банкиры и промышленники, приехавшие в смокингах и фраках, обходили меня стороной, а несколько человек, разбежавшихся было, чтобы поздороваться с Джо, женой британского советника, узнав, кто я, чуть не выдергивали руку из моей руки и быстро ретировались.
Джо посмотрела на меня с болью.
- Это не страшно, - оказал я, - это даже прекрасно. Сейчас вы можете воочию убедиться в том, сколь однозначна ваша пропаганда. Я приехал без атомной бомбы, без кинжала и без шифрованных радиопередач для агентурной сети. Я приехал как писатель и журналист. А почему все вокруг боятся меня? Только потому, что я - советский? Ей-богу, у нас дома этого нет, у нас люди не боятся говорить с иностранцем, да
же если не согласны с доктриной, которой следует его страна. (За день до этого Джо говорила мне, что мы слишком тенденциозны и опасливы, что мы не хотим выслушать противную сторону и что "мы, Джулиан, значительно более широки и объективны в отношении к вам".)
Джо демонстративно взяла меня под руку и стала водить от одного человека к другому - это были генералы, послы, министры - и представляла им "советского писателя", жестко наблюдая за тем, чтобы все те, кому она меня представляла, исполнили весь церемониал знакомства - не только рукопожатие, но и обязательный, ничего не значащий разговор и взаимное получоканье стаканами виски со льдом.
- Англичанки хороши лишь тем, - сказала она, - что быстро признают свою неправоту. Конечно, я была дурой, когда говорила о нашей широте. (Именно она послужила прообразом Джейн в романе "Бомба для председателя".)
Потом был концерт. Потрясло выступление самодеятельного симфонического оркестра и - главное - дирижера Ченг Си-сама. Его семью - у них было пятнадцать человек детей - во время "культурной революции" начали преследовать за буржуазность, поскольку отец учитель, а его брат до 1949 года владел книжным магазином. Ченг Си-сам бежал из Китая. Сейчас ему двадцать пять лет. Он бродил по Гонконгу, потом поехал на Тайвань.
- Но там невозможно жить и работать, - говорил он мне. - Тайвань - это страшно, это полное пренебрежение к искусству, к музыке. Сейчас я здесь, и, видимо, надолго. На Тайване меня потрясло то, что там совершенно не признают европейской музыки, как и в КНР после "культурной революции". Китайский народ в высшей степени музыкальный, но он принимает европейскую музыку лишь в очень талантливом ис-прлнении, а талантливых исполнителей на Тайване практически нет. Да и в КНР Ли Шу-куня погубили. Каждый китаец может петь и может играть на флейте, он привык к своей напевности. "Чужое" должно быть очень уж интересно трактовано, тогда лишь оно станет "своим" для китайца. Вообще я считаю, что без Бетховена, Баха и Чайковского современной музыки нет. Каждый должен знать музыку этих титанов, потому что Бах и Чайковский - отцы культуры.
Несмотря на жару, Ченг то и дело зябко поеживался, сильно затягиваясь дешевой сигаретой.
- Я мечтаю, - задумчиво продолжал Ченг, - поработать для кинематографа, потому что фильм дает громадный выход музыке, особенно в таких странах, где еще мало концертных залов. Но если серьезно относиться к кинематографической музыке, рассчитывая при этом на Китай, то нужно точно знать, для какого района пишешь, ибо каждый район Китая имеет свою музыкальную традицию, свои обычаи. Для китайского кино необходимы определенные инструменты, и употреблять их следует в определенных ситуациях, ибо музыка, костюм и цвет играют одну и ту же роль - они лишь помогают драматургии. Главная сложность - унисон традиционной музыки. Каждый инструмент играет "самого себя". У наших национальных инструментов пять тонов, и поэтому надо очень точно оркестровать, но как бы точно ты ни оркестровал, все равно есть лимит возможностей.
Он показал мне свои инструменты.
- Китайская музыка - это моя ностальгия, - сказал он. - "Пи-па", "арху", "чинг", "самтьен", "юэт", "туин" - вы слышите, сколько таинственной музыки в самих названиях инструментов?
Ченг Си-сам отошел к роялю и заиграл Хачатуряна, а потом, резко оборвав мелодию, стал играть "Петю и волка".
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80