Мы сейчас начинаем терять традиции. Но в то же время мы живем в период рождения новой, динамической японской нации - нации, которая, сознавая свои достижения, жалеет, что она теряет самое себя. Нас волнуют не столько международные проблемы и связи, хотя контакты японских профсоюзов со всем миром очень широки. Сейчас главное для Японии не на международной арене, а внутри (угроза со стороны ультралевых и милитаристов). Это, происходящее у нас, во многом еще непонятное, будет потом определять и международный курс. "Сначала - здесь, потом - там" - таков наш лозунг, - продолжали мои собеседники. - Политика стала наукой, а не забавой узурпаторов. Узурпатор сейчас смотрит на личного пилота совсем не так, как его предшественник смотрел на своего конюха. Скорость - это опасность. Особенно внутри государства, внутри, а не вовне. Поэтому нас так беспокоит все происходящее дома.
...Я предвижу небывалое промышленное развитие Японии в течение ближайших пяти лет. Тем важнее стоит вопрос, как будет формироваться "моральное лицо" страны, кто будет к кому прислушиваться: бизнесмены и парламентарии к прогрессивным ученым, писателям, художникам или будет выстроен самодовольный курс навязывания "собственного опыта" рабочему и интеллектуальному цвету нации? Или - верх возьмут технократы? Но ведь технократия немыслима без рабочих и без гуманитариев. Страна роботов, слава богу, не может существовать в нашем мире.
Те силы, которые сейчас правят Японией, пытаются сохранить устойчивое "статус кво". На определенном этапе это правомочно. А в будущем?
По мнению моих собеседников, сложность состоит также в том, что рабочий класс Японии имеет ряд особенностей, которые подчас мешают более активной борьбе с хозяевами. Рабочий класс разделен, организован в виде пирамиды. На ее вершине - так называемые "постоянные работники" крупных промышленных предприятий. Вторая ступень, к которой принадлежит большая часть рабочего класса, - труженики мелких предприятий, где, как правило, занято не более 100 человек. Затем - "временные рабочие", пришедшие с полей, куда они возвращаются в период спада. Четвертая ступень - это "вспомогательные рабочие", те, которые сочетают низкую заработную плату в сельском хозяйстве с доходами от любой временной работы. (Это трагедия деревни, где живет более 5,5 миллиона крестьянских семей, из которых лишь 1 миллион получает достаточный доход от земледелия.)
Размеры заработной платы в Японии зависят от числа лет, проработанных на данном предприятии.
- В принципе крупный японский бизнес, бесспорно, преуспел в последние годы, - говорили мои собеседники, - ибо были учтены национальные традиции Японии: отношение к старшим, отношение к более ученым и уважаемым. А это, согласитесь, не очень-то корреспондирует с нормами классовой борьбы, хотя роль профсоюзов в стране растет день от дня и страну сотрясает забастовочное движение.
Проплутав по махоньким улочкам, встретился в помещении "Синари-Кайкан", в Саньо-Роджи, с выдающимся кинорежиссером Имаи.
Поразительна разница между европейским и современным японским театральным и - особенно - кинематографическим искусством. У нас сейчас в кинематографе и театре стремятся к раскованной простоте диалога, интонации; у нас стремятся снимать не в декорации, а в бытовом интерьере. Режиссер счастлив, когда открывает актера в "неактере". Порой мы идем к чрезмерному упрощению явления, чтобы обнажить главную проблему, которая тревожит всех. Японца-актера сразу же отличишь по безудержной экзальтированности, по особой манере держать себя. Некоторые актеры, впрочем, поначалу держатся так, словно боятся себя расплескать; только после пяти рюмок саке вы мелеете увидеть пламень, сокрытый в человеке. Изо всех моих друзей-актеров только Маяма и выдающийся режиссер Имаи отличались глубокой сдержанностью. Но здесь уже, видимо, вопрос самоощущения, уровня таланта и меры признания, потому что лишь серьезный успех позволяет художнику быть тем, кто он есть на самом деле.
Европейские фильмы, которые дублированы японцами, подчас несут совершенно другие смысловые нагрузки. Из-за этого часто смещается восприятие фильма: там, где европейский или американский актер говорит тихо, дублирующий японец срывается на крик. И, наоборот, там, где у нас актер должен по смыслу кричать - японец шепчет. Интересная проблема: от того, в какой мере люди научатся точно понимать друг друга, зависит очень многое. Ведь часто мы пугаемся вкрадчивости, излишней, как нам кажется, многозначительности собеседника, который говорит на незнакомом языке, и делаем далеко идущие выводы, основанные лишь на чувстве, рожденном незнанием. Это опасно, сугубо опасно. То, что сейчас в Москве открыто огромное количество школ, где дети изучают иностранный язык с первого класса, - великое дело. Надо только, чтобы встречно - и в Японии, и в Америке, и в Англии, и в Китае, и в Египте - так же серьезно отнеслись к изучению русского языка, ибо однозначное стремление к пониманию это пятьдесят процентов на пути к успеху, если не меньше.
Я убежден, что в недалеком будущем переводчики (я не имею в виду литературный перевод - это искусство) будут уступать свои позиции рабочим, врачам, инженерам, ученым, которые станут "общаться напрямую" со своими коллегами. Уважая "работу" в ее изначальном, высоком смысле, я тем не менее довольно часто испытывал тревогу и разочарование, когда мне приходилось в некоторых странах прибегать к услугам переводчиков. Третье лицо в беседе актеров, художников, режиссеров отнюдь не всегда полезно, ибо понять надо не только смысл слов, но и настрой души.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80