- Значит, разница между ним и мною в том, что он находит русские ценности по архивам, а я скупаю их на аукционах... Сколько ему лет?
- Семьдесят.
- На три года старше меня...
Я растерянно посмотрел на барона: ни единого седого волоска, поджар, крепок, спортивен.
- Да-да, - вздохнул он. - Именно так. Конечно, девушкам я говорю, что мне сорок девять, и они верят, но, когда увлекусь и потеряю осторожность, начиная рассказывать, как я завоевал первенство Франции по велосипеду в тридцать втором году, они ахают: "Вам же тогда был год, Эдвард!"
После ужина мы перешли в кабинет, он включил низкую лампу и начал свой рассказ:
- Если вы посмотрите Большую Советскую Энциклопедию, то обнаружите там мою фамилию. Дядя, Фридрих Фальц-Фейн, был ученым и землевладельцем, который приложил максимум усилий к созданию Аскания-Нова. А я там родился и был крещен... Во мне две крови: пришедших в Россию Фальц-Фейнов и Епанчиных, которые, кстати, тоже пришли в Московию из Пруссии, получили боярские имена Кобыла, Кошка и Епанча и одно время даже претендовали на российский престол. Мои предки адмиралы Епанчины, выигравшие морской бой против турок, похоронены в Лавре в Ленинграде; дедушка воевал против немцев в четырнадцатом году при Гумбинене и Сталюпинене... Дедушка, если хотите, спас Париж; немцы оттянули с западного фронта пятьдесят тысяч отборнейших солдат и две дивизии, это решило судьбу французской столицы... За это маршал Жоффр наградил дедушку "Почетным легионом". А Скобелев высоко отличал моего деда во время освободительного похода в Болгарию. В прошлом году я подарил болгарам работу Лансере - памятник Скобелеву. У болгар есть музей в Плевне, а в том музее стенд дедушки... Вообще у меня очень любопытная семья. Моя двоюродная сестра, ныне покойная, Ольга родственница Достоевского; двоюродные братья - писатель Владимир Набоков и композитор Николя Набоков, оба почили... Во время войны Коля был в американской армии... Вообще-то он великолепный композитор, написал оперу "Распутин", но она здесь не пошла, люди хотят бездумной музыки, тра-ля-ля... Так вот, в Берлине в сорок пятом году после парада Победы Коля пожал руку маршалу Жукову и сказал: "А все-таки немца победили мы, русские". Жуков удивился: "Вы - американский офицер, почему "мы, русские"?" Набоков объяснил свою историю и с тех пор стал частым гостем у красных... А потом он подружился с послом Петром Абрасимовым, и тот помог с его поездкой в Москву, и там в отеле раздался звонок, оказывается, это был великий Туполев, и он пригласил Николя к себе на дачу позавтракать. Николя, удивившись, конечно, с благодарностью принял предложение и приехал на Николину Гору. "Чем обязан?" спросил Николя. И Туполев рассказал, что у него в юности был друг Саша Фальц-Фейн, боевой летчик первой мировой войны; он с ним вместе учился в школе. Сашу немцы сбили в воздушном бою, бросили в концлагерь и там замучили. Туполев, зная о родстве Фальц-Фейнов с Набоковыми, устроил в его честь завтрак... После революции мама, оказавшись в Европе, не хотела брать подданства и жила по нансеновскому паспорту. А про меня она думала постоянно, бедная мамочка, она же понимала, что без паспорта - погибель здесь. И мамочка вспомниль (иногда, особенно когда волнуется, он обрушивается в чистый немецкий, но это редко. - Ю. С), что папа нашего нынешнего великого князя был раньше послом Австро-Венгрии в Петербурге. Его приемы были самыми блестящими, о нем говорил свет, и он, как все дипломаты, прекрасно знал, что когда случится, и вот однажды на приеме, после танцев, он шепнул мама: "Если что-нибудь произойдет, можете рассчитывать на мою помощь". И мамочка приехала к нему уже после войны, и я стал подданным Лихтенштейна... Вот... А баронский титул я получил оттого, что п р и д у м а л здешний туризм. Я заманил сюда американцев после войны. Да-да, не смейтесь, именно так, заманил. Раньше американцы, приезжавшие на туристский отдых в Европу, посещали - на автобусах - Париж, Цюрих и Вену. А я придумал о с т а н о в к у в Лихтенштейне: завтрак, обмен денег, продажа марок и открыток, сувениров с колокольчиками. Психология американца похожа на русскую психологию, в той и другой много детского, одинаковая погоня за престижностью: еще бы, побывать в таинственном княжестве Лихтенштейн! И деньги потекли рекою! Открылись кредиты в крупнейших банках! И я стал вице-президентом Олимпийского комитета... Да... Мой первый тесть был президентом МОКа, лорд Ноэль Котес-Бенит... И потом кузен из Финляндии барон фон Френкель тоже влиял на МОК... И когда ваши спортивные лидеры приехали биться за Москву, я начал свою кампанию в вашу поддержку, и кое в чем преуспел, и получил за это вот такое приглашение, - он показал мне красную кожаную папку с тисненым олимпийским символом.
- А когда начал создаваться ваш музей?
- Музей? - он улыбнулся. - А что? Верно сказано! Спасибо за идею... Музей стал создаваться лет тридцать назад, когда туризм начал давать деньги. Я посетил несколько аукционов и увидал, как произведения русского искусства уплывают в руки иностранцев.
Я наладил контакты со всеми антикварами Парижа, Лондона, Рима, Нью-Йорка. Они знают, что я ищу все вещи, связанные с Россией, и покупаю их. Мне пишут, звонят... Я отправляю деньги в аванс, расплачиваюсь по первому же требованию... Вот этого Васнецова я выиграл на аукционе Друо в Париже... А этот уникальный карточный столик для игры в вист, сделанный по заказу Александра II, отыскал в Риме. А это уникальная работа мастеров из Златоуста подарок России французскому адмиралу... Акварель Бенуа - видите, развод парада в Питере - я купил в Америке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153