— Всего двадцать пять, Александр Васильевич.
— Где дорога проходит?
— Сначала через город, потом по лесу, дивный тракт, желтый песок, корабельные сосны…
— Вот из-за корабельных сосен-то и жахнут бомбу, — скрипуче ответил Герасимов. — Я на себя такую ответственность не возьму.
— Но, Александр Васильевич, ее величество дружна с семьей Бенкендорфов! Старинный русский дворянский род! И жена его чудно гадает по кофейной гуще! Совершенная; именно так, совершенная угадываемость ближайшего будущего! Вы же знаете, как государыня верит в это…
— Этот дворянский род Пушкина укокошил, — по-прежнему скрипуче заметил Герасимов. — Для господ бомбистов прекрасный повод поставить акт именно на пути следования августейшей семьи к наследникам первого русского жандарма… А что касается гаданья, то пусть графиня Бенкендорф сама пожалует на царский фрегат и там ворожит на гуще, охрану гарантирую…
— Вы чем-то раздражены, Александр Васильевич? — мягко, но с металлическими нотками в голосе осведомился Дедюлин. — Возможно, я могу помочь вам?
Не отрывая взгляда от ордена Святого Владимира, красовавшегося на груди дворцового коменданта, — получил за «разоблачение заговора бомбистов на священную особу государя императора в Царском Селе», — Герасимов подумал: «Разоблачил»? Не ты разоблачил несчастного Наумова, а я поставил спектакль с виселицами… Можешь ли помочь? Конечно, можешь, как не можешь… Порадел бы, чтоб не только тебе и Спиридовичу ордена повесили, но и мне б по заслугам дали. А ведь обошли, легко обошли, на повороте! Да и погоны мои где?! Отчего не жалуют генералом?! Эх-хе-хе, не умеют в империи ценить тех, кто верен и умен, ценят тех, кто без мыла влазит и в ушко нашептывает… »
— Нет, благодарю вас, в помощи не нуждаюсь… Что касается раздражительности, то ведь сплю мало — дела… Врачи настаивают на том, чтоб лечь в клинику или поехать на воды… Как полагаете, стоит прислушаться к эскулапам?
И Дедюлин дрогнул:
— Конечно, конечно, Александр Васильевич, ваше здоровье надобно беречь, только, бога ради, после высочайшего визита в Ревель! Не бросайте нас со Спиридовичем, на вас надежда…
— Да разве во мне дело? — чуть нажал Герасимов. — Трусевич — директор департамента полиции, тайный советник, полный генерал, — огромная власть в руках, сотрудники разбросаны по всей империи, куда мне с ним в квалификации равняться?
Дедюлин на это ответил, положив ладонь на левую руку Герасимова, которой тот прижимал к столу бумаги, чтоб не смело сквозняком:
— Я обещаю, что предприму необходимые меры — в случае, если визит в Ревель пройдет благополучно, — для безотлагательного жалования вас генерал-майором, Александр Васильевич.
— Благодарю, — ответил Герасимов. — Тем не менее на поездку в замок к Бенкендорфам я накладываю табу. Иначе не смогу гарантировать, что высочайший визит пройдет благополучно. Лучше продолжать службу полковником с чистой совестью, хоть и без наград, чем генералом, повинным в трагедии империи.
Дедюлин снял ладонь с его руки, пожал плечами, но сказать ничего не сказал; расстались холодно.
Вернувшись в Петербург, Герасимов сразу же вызвал Азефа.
— Господин начальник охранного отделения, милостивый государь Евгений Филиппович, — грустно пошутил он, приглашая провокатора к столу, сервированному с особым изыском, — а ведь вы у нас мудрец, не чета доверчивому Герасимову… Ваша взяла… Все верно — поезд. Где намерены проводить акт?
— На пути следования. Нападение боевиков на поезд…
— Каким образом избежим?
— Это я уже продумал. Только оплатите пару моих счетов по картам — я отдал две тысячи, чтобы за дружескою беседой получить от моего сановника все, что требовалось…
— Считайте, что получили.
— А я уж и посчитал, — серьезно ответил Азеф. — Мне, увы, все приходится считать… Словом, я сообщу моим людям шифрованной телеграммой о выезде Николая ночью, за полчаса перед тем, как поезд отправится из Петербурга. Ясно? «Я же сообщил! Не моя вина, что вы не успели провести акт в дороге!»
— В Ревель никто другой, кроме ваших людей, не собирается?
— Ну, Александр Васильевич, это не ко мне вопрос. Приходите к нам на заседание ЦК, да и спросите, — я не всесилен. На всякий случай скажите вашим пинкертонам, чтоб присматривали за максималистами, те нам не подчиняются, ответа за них не несу.
— У ваших на флоте есть контакты?
— Мои — под контролем. Стрелять и взрывать без приказа не станут. А все другие — ваша забота. Ищите.
В тот же день Герасимов попросился на прием к Столыпину; премьер любезно пригласил на чай; расспрашивал о новостях, был, как всегда, чарующе добр, но тем не менее на прямые вопросы не отвечал, предпочитал давать обтекаемые ответы; взгляд потухший, сеть мелких морщин под глазами; сдал, бедняга.
— Думаю, охрана августейшей семьи будет на этот раз особенно сложной, — задумчиво сказал Герасимов. — Я бросил на эту работу практически всех моих людей, столица останется без охраны…
— Почему «особенно сложной»? — спросил Столыпин, помешивая длинной ложечкой крепкий чай в своем серебряном, ажурном подстаканнике.
— Потому что террористы имеют все данные о маршрутах и плане августейших встреч.
— Как они к ним попали? Измена?
Герасимов вздохнул:
— Демократия, а не измена, Петр Аркадьевич… Эсеров снабжают материалами британские журналисты, там ведь все открыто, не то что у нас…
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142