Во сне он был не страшным, не таким, как показался Наташе в первый день, в Якутске, когда она умоляла снабженца взять ее с собой. Геметов тогда раскричался и заявил, что у него тара. Почему тара, какая тара, он не объяснил.Наташа пошла в обком, и только это спасло ее от зряшнего трехмесячного пребывания в городе. Геметов рассвирепел и заиграл желваками.— Я думаю, что экспедиция без вас не погибнет, — сказал он Наташе, когда они вместе вышли от инструктора промышленности, — но если погибнем мы, так только из-за того, что вы едете вместе с нами. Я, знаете ли, боюсь женщин в дороге.— Правильно делаете, — согласилась Наташа и, не попрощавшись, пошла в гостиницу собираться.«Через неделю я буду с тобой, Воронов», — думала девушка и не могла сдержать счастливой улыбки.
…Первым проснулся Проценко. Он проснулся от того, что отлежал себе шею. Мариника, Мариника,Ты не спи-ка,Ты не спи-ка! Он пропел это бодрым голосом и отправился будить Геметова. Ему он пропел ту же песенку.— Лемешев, — гордо сказал Сейфуллин. Геметов протер глаза и ответил:— Значительно хуже.Наташа осторожно разбудила Гостева. Тот сладко потянулся, зачмокал губами, хрустнул пальцами и спросил:— Ма, эт ты?Увидев Наташу, он покраснел и, чтобы скрыть смущение, закашлялся. Потом с такой силой нажал на акселератор, что мотор, казалось, должен был лопнуть от напряжения.Наташа села рядом с Гостевым и уснула сразу же, уронив голову на его руку.— А я повторяю, что баба несет водителю автомобиля несчастье. Это очень правильно, — мрачно заметил Геметов, — потому как примета такая есть…Дорогу замело так, что головная машина забуксовала. Геметов с Сейфуллиным вылезли из кабины, позвали Проценко и втроем двинулись к гостевской машине. Они заглянули к нему, увидели, что девушка спит на плече шофера, и пошли расчищать путь одни.Стометровую полянку одолели за полчаса. Когда машины въехали в тайгу, Сейфуллин отер пот со лба и сказал мечтательно:— Сейчас бы семьдесят пять грамм шампанского…— А двадцать грамм спирта хочешь?Зная хитрый нрав снабженца, Сейфуллин ничего не ответил, а только вздохнул.— Чего вздыхаешь?— Дедушку вспомнил.— Больше никого не вспомнил?— Никого.— Ну, тогда жми.Машины шли медленно, и снег отлетал от них тугой, словно каучук. Дорогу теперь приходилось расчищать почти через каждые десять километров. Лбы у водителей начали шелушиться от пота, козырьки шапок оторвались и все время налезали на глаза. Геметов скрипел зубами. Проценко пел: До тебя мне идти далеко,А до смерти четыре шага. Гостев поправлял его:— Шесть, шесть шагов.— Восемь, — замечал Сейфуллин, — я сам высчитывал.Наташа смеялась. Геметов переставал скрипеть зубами и переглядывался с шоферами.А когда во время очередного привала Наташа отобрала у всех шапки и пришила козырьки, Геметов сказал:— От имени и по поручению, словом… большое спасибо…
Утром 31 декабря Геметов начал нервничать. До экспедиции оставалось никак не меньше сорока километров, причем самых страшных: дорога шла вдоль реки, похожей сейчас на лестницу, составленную из битых, нагроможденных друг на друга зеркал.Из синего прибрежного льда торчали деревья, обернутые в белую вату инея.— Слушай, Хатиб, — обратился Геметов к Сейфуллину, — а ты быстрее ездить умеешь?— По шоссе — да.Дорога петляла вдоль реки, а потом внезапно свернула в тайгу. Снега здесь было чуть поменьше, и Сейфуллин сразу же наддал газ. Так проехали несколько километров, и Геметов даже замурлыкал песню. Он представлял себе, какая в экспедиции будет радость: электричество и шампанское к Новому году.Он представлял себе, как геологи станут благодарить его, как Воронов даст ребятам премию в месячный оклад, как закрутят кинофильм «Мы из Кронштадта», как во все дома придет электричество. Словом, Геметов представлял себе самые радужные картины. Поэтому он недовольно нахмурился, когда Сейфуллин притормозил.— В чем дело?— Полянка хитрая, Дмитрий Сергеевич.— Проскочим.— Боязно.— Хатиб, — сказал Геметов с укором, — мне стыдно слушать тебя.Машина рванулась с места. Стрелка спидометра заметалась, как вратарь в воротах проигрывающей команды. В кабине стало жарко, словно в бане. Геметов оглянулся:Проценко несся за ним впритык.«Вот дурень, — подумал Геметов, — воткнется же». Он распахнул дверцу, стал на подножку и закричал:— Не наступай на пятки!Проценко ничего, конечно, не услыхал. Геметов махнул ему рукой: мол, отстань, — но в ту же секунду почувствовал резкий удар в плечо. Пальцы его разжались, и, описав в воздухе дугу, он упал головой в сугроб.Когда Сейфуллин вытащил его из снега, Геметов ошалело сказал:— Прямо как из рая вынули. Там все белое.Потом он посмотрел на Сейфуллина, на Проценко с рассеченным лбом, на его помятую машину, на Гостева с Наташей, которые бежали к нему со всех ног, и сказал:— Плохо, ребята, дело…
…Гостев взял Проценко на буксир, а Сейфуллин с Геметовым двинулись следом, выкопав передние колеса своей машины из глубокой ямы, занесенной снегом.Сейфуллин то и дело посматривал на стрелку Уровня масла. Давление неуклонно падало.— Наверное, сальник, — сказал он Геметову, который все время вертел шеей, вспухавшей с каждой минутой все больше и больше…Проценко в своей машине кусал губы и вытирал со лба кровь, которая сочилась из-под марли. Он взглянул на себя в зеркальце и пропел:Голова обвязана, кровь на рукаве, След кровавый стелется по сырой земле.Проценко до боли в суставах сжимал руль, потому что ехать на буксире было необычайно трудно. Снег лежал сухой, крупчатый, пошедший кое-где наледью. От этого машина вихляла, как новичок на катке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10