Результат отрицательный.
Ш а р д е ц к и й. Сколько облучений выполнили?
С е р д ю к. Более трех тысяч.
Ш а р д е ц к и й. Тоже солидно. Значит, и эта возможность отсекается. Пробуйте теперь облучать ядра нейтринами малых энергий, Евгений Сергеевич.
С е р д ю к (морщится). Их очень трудно обнаруживать, Иван Иванович, мало сечение захвата.
Ш а р д е ц к и й. Так не заниматься этим, что ли? Искать там, где светло? Усовершенствуйте способы отсчета нейтрин... Дальше. Лаборатория плазмы, прошу.
Я к у б о в и ч. Генерация нейтрин в высокотемпературной плазме идет, но очень неустойчиво. Опыты требуют более точной теории устойчивости плазмы, коей, к сожа лению, нет.
Ш а р д е ц к и й. А почему нет? Теоретический отдел?
В а л е р н е р (нервно). Теоретический отдел, теоретический отдел — чуть что, сразу теоретический отдел! Теория строится на основе опытных данных, Иван Иванович. Точная теория — на основе достаточных опытных данных. Через две точки можно, как известно, провести множество окружностей — определенную же окружность можно провести лишь по трем точкам! Пока что плаз-менники дали нам, образно говоря, лишь две опытные точки. Этого, увы, недостаточно!
Я к у б о в и ч. Так вы ж меня извините, Шарль Борисович, по трем точкам я и без вас окружность построю.
В а л е р н е р. Но и вы меня извините, дражайший Илья Васильевич! Не об окружности речь!
Ш а р д е ц к и й. Все ясно, Иван кивает на Петра...
В а л е р н е р. А Петр на Ивана, вот именно! И примирить эти возможности, Иван Иванович, нет никакой возможности.
Ш а р д е ц к и й. Тоже верно... Ну, а чем порадует нас группа «Эврика»?
С а м о й л о в (рассеянно). Мы — что? Мы ничего. Работаем. Обнаружили еще с полдесятка «комариных эффектиков»... Да что толку? Ни за какой не ухватишься. Все их можно объяснить. Нам такие ни к чему.
Ш а р д е ц к и й. Ясно... (Раздраженно.) Почему вы опять небритый, Петр Иванович? Сколько раз я пас просил хотя бы на совещания являться выбритым!
С а м о й л о в (трогает щеку). Думаете — поможет?
Ш а р д е ц к и й. Поможет, не поможет — извольте придерживаться хорошего тона. (Помолчав, ко всем.) Что ж, товарищи, продолжаем искать. Пусть вас не огорчает, что весь этот год мы получали одни отрицательные результаты. И отрицательное знание — знание. Знание того, что по этому пути идти нельзя, надо выбирать иной. Чем больше мы отсечем неудачных вариантов, тем вернее будет удачный. Есть в природе процесс стабилизации ядер, не может его не быть... Все.
Командиры расходятся. У стола остается Саминский.
С а м и н с к и й. Иван Иванович, я хотел бы обсудить с вами тему диссертации. И прошу вас быть ее руководителем.
Ш а р д е ц к и й. Какую же вы выбрали тему?
С а м и н с к и й. «Некоторые аспекты методики генерации нейтрин на встречных пучках в синхротроне».
Ш а р д е ц к и й. Помилуйте, Игорь Алексеевич, но ведь генерации вы еще не добились?!
С а м и н с к и й. Для написания диссертации это не имеет решающего значения, Иван Иванович. От соискателей требуется доказать свои возможности в научных изысканиях...
Ш а р д е ц к и й. Так вы сначала докажите эти свои возможности работой. От чужой теории боитесь отклониться! Самому думать надо. Как угодно, но я категорически против такой диссертации.
С а м и н с к и й (встает). В таком случае... мне ничего не остается, как... словом: вот! (Кладет на стол заяв ление.)
Ш а р д е ц к и й. Что ж... удерживать не в моих правилах. (Подписывает заявление.) У вас все?
С а м и н с к и й (берет заявление). Нет, не все! Насчет этого вашего утешения, Иван Иванович, что и отрицательный результат — результат... Знаете, таким способом хорошо ловить льва в пустыне! Вот так-с! Да-с!
Ш а р д е ц к и й. Тоже верно... Не забудьте хлопнуть дверью.
С а м и н с к и й уходит, хлопая дверью. Ш а р д е ц к и й, сгорбившись, сидит за столом. Входит М а к а р о в — он в модном зимнем пальто, в пыжиковой шапке, с портфелем.
М а к а р о в. Добрый день, Иван Иванович! (Раздева ется, вешает пальто на стойку). Вот решил вас навестить, поглядеть, как дела, не нужно ли чего.
Ш а р д е ц к и й. Здравствуйте, Олег Викторович. С приездом. (Трет правую сторону головы, морщится.)
М а к а р о в (садится у стола). Вы нездоровы, Иван Иванович?
Ш а р д е ц к и й. Э, пустяки, не обращайте внимания. Просто я теперь точно знаю, какая часть моего мозга ведает научными делами. Вот эта (показывет) — от виска до затылка... Плохи дела, Олег Викторович. Год прошел, как сон пустой. В пересчете на коллектив — четыре тысячи лет... Вот сейчас уволился один начальник отдела. Пустой человек, посредственный исследователь — а неприятно. От меня никто никогда не уходил, разве что сам избавлялся... (Встает, прихрамывая, шагает по кабинету.) Мне уже неловко перед сотрудниками. Год назад я перед ними соловьем заливался на семинарах: что-де при нынешнем уровне экспериментальной техники, при наших знаниях, при нашем оснащении — весь пятидесятилетний путь от открытия Беккереля до термоядерной реакции можно пройти за несколько месяцев. И это действительно так: можно... если иметь соответствующее открытие. А его нет.
М а к а р о в. В чем же суть ваших затруднений? Я, конечно, отстал, но вы, пожалуйста, объясните, чтобы я отчитался в Москве.
Ш а р д е ц к и й. Объяснить можно... Объяснить все можно. А вот сделать... Словом, так. (Подходит к доске, рисует мелом круг, в нем — малые кружки). Вот атомное ядро, система из десятков частиц-нуклонов. Когда-то, миллиарды лет назад, во Вселенной конденсировались облака ионизированного водорода... Уплотнялись, загорались звездами. Потом часть звезд взрывалась. Так получились тяжелые атомные ядра. Сначала в них был избыток энергии — ну, еще бы:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28