.. - Колесников оттянул узел галстука и расстегнул воротник рубашки. - Дела-а...
- Что такое? - встревожился Щедринский.
Участковый порылся в папке и вынул еще одну бумагу.
- Гражданин Бесноватый Федор Константинович, шестьдесят девятого..., по заявлению матери, ушел из дома одиннадцатого февраля сего года, и до настоящего времени его местонахождение неизвестно...
Она сама пошла за мной. Я и не знал, что она идет, пока не услышал, как поскрипывает снег под тяжелыми ее сапогами. Я был уже возле самой дыры, ведущей в подвал. Мне просто хотелось отдохнуть, посидеть в укромном месте, куда никто не притащится даже случайно. Я больше не мог оставаться с людьми, потому что чувствовал: Оно вот-вот появится. И тут - эта несчастная баба.
- Ой! Извиняюсь! - сказала она. - Я думала, так к выходу короче...
- Нет, - я старался на нее не глядеть, - так не короче.
- Смотрю, вы идете, ну и я за вами! Вот дура-то!
- Угу.
- А это что у вас тут, склад?
- Склад.
- Завалящий какой-то, ни решёт, ни дверей. Не разворовали бы!
- Не разворуют. Там брать нечего... Хотите посмотреть?
- Да мне оно ни к чему! - она рассмеялась, прикрываясь от смущения вышитой рукавицей, - Пойду я. На электричку не опоздать...
- Всего хорошего.
- И вам счастливо! До сви... ой! Это чего?
Она увидела что-то у меня за спиной, там, где был пролом в стене. Я не стал оглядываться. Я знал, что это.
Как всегда, мне только краем глаза удалось заметить первое стремительное движение. Снег вспух бугорком у стены, затем чуть дальше появился еще один бугорок, а потом что-то черное, гибкое вдруг вырвалось из-под снега у самых ее ног, вмиг заплело их и с хрустом рвануло. Она ударилась головой, поэтому не закричала сразу. В следующее мгновение ее втянуло в пролом. Я огляделся по сторонам. Широкий, как поле, обнесенный чахлой оградой двор был пуст. Никто не видел, того, что произошло, и не услышит того, что будет происходить дальше. Из подвала раздался первый надрывный вопль, начиналось самое страшное. Я подобрал упавшую в снег рукавицу с вышивкой и полез в пролом - смотреть.
- Значит, будем разбираться... - Колесников, словно табельное оружие, вынул вороненую авторучку и передернул колпачок.
- С кем разбираться? - растерялся Щедринский.
- С телестудией вашей. Интересно мне узнать, отчего это у вас гости пропадают.
- При чем тут мы?! - возмутился Альберт Витальевич. - У нас - кулинарная передача! Мы губернаторов не трогаем и с бандитами не ссоримся! Наши гости это народ! Кому он нужен?!
- Вот это я и хочу понять. Скажите-ка, а из чего вы готовите ваши блюда?
Щедринский впился в участкового бешеными глазами.
- В основном, из филейных частей. Забиваем зрителя пожирнее и нарезаем кусками...
- Так и записывать? - спокойно спросил Колесников.
Альберт Витальевич только обиженно сопел.
- Вы, между прочим, зря иронизируете, такие случаи бывали,- участковый раскрыл блокнот, поставил на листке дату и время. - Но я, собственно, хотел спросить, кто поставляет вам продукты для съемок.
- А-а... - Альберт Витальевич задышал ровнее. - Ну, разные фирмы...
- В том числе и конкурирующие?
- Вы думаете, они нас между собой не поделили?... Ха-ха! - Щедринский горько рассмеялся. - Передачка-то дохлая! Рейтинги никакие. Мы каждого спонсора по месяцу уговариваем, обещаем упоминать через слово, ролики крутить непрерывно, и то они морды воротят!
- А как насчет участников конкурса? Между ними-то вон какая конкуренция! Ссорятся, наверное, ненавидят друг друга?
- Это в Голливуде друг друга ненавидят. А наш хлебороб как только в кадр попадает, у него сразу отнимаются руки, ноги и язык. Не они мне, а я им их же рецепт рассказываю.
- Но Сорокина-то, по вашим словам, была бойкая?
- Луч света в темном царстве!
- Может быть, кто-то ей позавидовал?
- Ну, позавидовал кто-нибудь и что? Убил? За первое место в кулинарии?
- Всякое бывает, - Колесников пожал плечами, - маньяк какой-нибудь, или наркоман...
Щедринский бросил на участкового беспокойный взгляд.
- Вы с ума сошли? Передача и так на честном слове держится, а вы еще с маньяками своими! Не дай бог, слухи пойдут... Нас же прикроют к чертовой матери, и все! А для меня, может, эта программа - последняя надежда...
Альберт Витальевич уставился в пространство больными глазами.
- Почему последняя? - спросил участковый.
- А? - Щедринский с трудом оторвался от своих мыслей. - Как вам сказать... Артист обязан быть на виду, его должны узнавать. Иначе он на хрен никому не нужен.
- Ну вам-то, Альберт Витальевич, популярности не занимать! - улыбнулся Колесников. - Вы, кстати, почему из Москвы уехали? В нашу-то глушь!
Щедринский снова испытывающе посмотрел на участкового. Ох, не прост он, этот милиционер!
- Потому и уехал, - вздохнул Альберт Витальевич. - Лучше быть в провинции ферзем, чем в Москве пешкой.
- Ну какая же вы пешка! Уж по меньшей мере - конь!
- М-да, - ведущий поддернул потускневшие рукава своего переливчатого блейзера. - Порубали нас, коней... Там сейчас такая рубка идет, аж башня дымит!
- Как же! - Колесников сочувственно покивал, - Не знаешь, какой канал смотреть... Сегодня спорт, завтра - погода...
- Да ведь не один я в провинцию подался, - Альберт Витальевич тянулся за сочувствием, хоть и не доверял участковому. - Вон, осветитель наш, Илья Зимин, тоже, между прочим, не хрен с горы. У самого Никиты оператором был. Подслеповат стал после травмы, пришлось в осветители уйти. Но художник есть художник! Он своими подслеповатыми так свет поставит, как ни один зрячий в Москве не поставит! А вынужден нам тут колбасу освещать...
- Ну, хорошо, - участковый пометил что-то у себя в блокноте, - вернемся к пропавшим.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11