Он мог все же радоваться, что нашел справедливых и расположенных к нему начальников, облегчавших ему всеми способами усвоение морского искусства. Близкий уже к тому, чтобы сдать экзамены на право самостоятельного командования судном, Гарри лелеял мечту, о которой он никому и никогда не обмолвился, - просить руки Мод и плавать с ней по морям на своем судне.
Но все это было еще далеко впереди. Чтобы достигнуть этого, нужно было пройти не только все ступени, ведущие к званию капитана, но и приобрести хотя бы частичное право собственности на судно, которым командуешь и на котором хочешь жить согласно личному желанию. В ожидании исполнения этих планов Гарри находил счастье в выполнении своих обязанностей. Вполне освоившись на море, он наслаждался поэзией собственного ремесла: любил долгую вахту при звездном сиянии, шум морского вала, разбивавшегося о судно, песенку ветра на мачтовых вышках и даже борьбу судна со встречным ветром, когда приходилось ее выдерживать.
В каждой гавани, в которой они останавливались, он почти всегда находил письмо от матери или сестры Эмилии и это для него было отрадно, отрадно сознание, что они мысленно сопровождают его в плавании по морям. Но отец продолжал быть суровым и не простил его за самовольный отъезд. По крайней мере, он не написал сыну за это время ни одной строчки. Большей тяжести на своей совести для Гарри не нужно было - тяжести, которую не уменьшали ни его быстрые успехи, ни большие надежды, питаемые им. К его радостям всегда примешивалась скорбь, неизвестность и раскаяние. Ему казалось, что недовольство отца витает над ним, как зловещее предсказание.
В то время, когда мы опять встречаемся с "Калипсо", судно возвращалось в Нью-Йорк мимо мыса Горн, после двухлетнего странствования по морям. Груз на нем был тяжелый и ценный. Он состоял из сандалового дерева, пряностей и жемчуга. Последняя стоянка его была в Гонолулу, на Сандвичевых островах, и четыре месяца назад судно оставило эту гавань с намерением пройти без остановок громадное водное пространство до мыса Горн. Задерживаемое на всем пути долгим затишьем в некоторых морях, судно, наконец, дождалось западного ветра. Но это означало быть отнесенным к Чилийским берегам и оказаться захваченным циклоном в этих опасных водах, что с "Калипсо" и случилось...
Разыгравшись, циклон превратился в ураган, дувший по направлению юго-востока. "Калипсо" пришлось бежать от него. После трехдневной борьбы судно понесло к малоизвестным землям, образующим оконечность Южной Америки и называющимся Патагонией и Огненной Землей.
Отягченное водным вихрем, попадавшим в него, бедное судно с трудом пробивалось сквозь страшные волны, бушующие вокруг. Необходимо было избежать самой страшной опасности в океане - не разбиться о берег. На всем пространстве, вплоть до самой Огненной Земли, даже в тихую погоду, видны громадные валы с белой пеной на гребнях, потому моряки и называют эту местность "млечным путем", а знаменитый естествоиспытатель Дарвин сказал о них:
"Один вид этого морского пространства может вызвать на целые недели кошмар у человека, не привыкшего к морю".
Экипаж "Калипсо" уже привык к подобным картинам, но страх проник в их души и лица побледнели при взгляде на бушующее водное царство, свирепо кидавшееся со всех сторон на судно.
Стоя на своем месте, Гарри Честер помогал в тяжелой работе матросам. В качестве занимавшего высшую должность, - на одну ступень ниже Неда, - он мог и не оказывать такой помощи, но обстоятельства были таковы, что все прилагали усилия для спасения, как матросы, так и офицеры. Капитан и его сын также были на юте, чтобы бороться с опасностью, надвигавшейся каждую минуту. Все усиленно работали, чтобы как-нибудь удержаться в страшной боковой качке. С большим трудом удавалось капитану взглянуть на морскую карту, висевшую на стене, и каждый раз на лице его появлялась печаль - он переживал за жену и дочь, которым долго еще придется делить с ним и Недом смертельную опасность.
Измученный бессонницей и тяжелой работой, промокший до костей в продолжение непрерывной трехдневной бури, экипаж страшно устал. Само судно выглядело утомленным и изношенным, тогда как раньше "Калипсо" имело парадный вид. Долгое и трудное путешествие, совершенное им, проявлялось на всем его корпусе так ярко, что нельзя было не заметить этого. Краска облупилась, паруса были изодраны, ржавчина ела цепи; можно было подумать, что это китоловное судно, возвращающееся из трехлетнего плавания.
Но не только внешний вид "Калипсо" свидетельствовал о долгом и трудном путешествии - одна из его высоких мачт была снесена, две реи сломаны, ванты висели клочьями; вода целыми потоками проникала в корпус судна, увеличивая его тяжесть и осаживая глубже и глубже в морские волны. Капитан вынужден был в эту трудную минуту пользоваться небольшим остатком полотна на главной мачте. Он только что собирался приказать еще уменьшить парусность, но заметил вдруг у правого борта нечто такое, отчего он невольно вздрогнул.
Это были три громадных волны необычайной высоты, следовавшие на близком расстоянии одна за другой и мчавшиеся на "Калипсо" с той стороны, с которой могли нанести непоправимый удар. Капитан Геней знал, чего он может ждать от своего прекрасного судна, но он знал также, что никогда оно не было в таком критическом положении. Он едва успел крикнуть:
- Готовьтесь к удару!..
И первая гора воды разбилась с ревом о корпус "Калипсо". Счастливый толчок, данный рулю Гарри, устранил опасность, и судно оказалось поднятым на верхушку водной горы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37