Порылся в памяти, вспоминая любовные истории, которые читал в молодости, и наконец нашел то, что нужно.
— Мелора, — я приложил руку к сердцу, чтобы подчеркнуть мою искренность, — мой любовный двигатель жаждет тебя.
— Можешь взять свой любовный двигатель и засунуть его сам знаешь куда! — огрызнулась она.
— Именно об этом я и думаю. — Я порадовался, что мой план блестяще удался. — Так приятно осознавать, что наши намерения совпадают.
Она встала, подошла к стене, сняла с крючка халат, надела его, повернулась ко мне лицом, уперев руки в бока.
— В последний раз спрашиваю: ты уйдешь по собственной воле?
— По собственной — нет, — твердо заявил я. — Один — нет.
— Хорошо. Только потом не говори, что я тебя не предупреждала.
Она открыла рот и начала кричать, с каждым мгновением все громче и пронзительнее. Скоро треснуло зеркало, на туалетном столике затряслись и посыпались с него стеклянные безделушки, к тому времени, когда она добралась до соль, миновав фа, из моих зубов повыпадали все пломбы, а она продолжала двигаться к ля. Я еще услышал, как за куполом люди кричат от боли, а потом провалился в темноту. Когда очнулся, почувствовал, как она ладонью шлепает меня по щекам, услышал, как она говорит: «Пора просыпаться».
— Что произошло? — пробормотал я.
Фарфоровые собачки больше не тявкали, от них остались одни осколки, маленькая, но радость.
— Меня не просто так зовут Сиреной Серебряной Жилы, — с самодовольной улыбкой ответила Мелора.
— Ладно, ты — сирена. — Я осторожно прошелся языком по дыркам в зубах. — Но зачем ты это сделала?
— Потому что я никуда не собираюсь уезжать, а тебя следовало в этом убедить.
— Но почему? — настаивал я.
Она посмотрела на меня.
— Потому что я — док Небучаднеззар. Мне принадлежит это шоу и Сирена Серебряной Жилы зарабатывает кучу денег.
— Так чего ты сразу мне этого не сказала? — удивился я. — Если ты не можешь уехать, я останусь с тобой.
На этот раз она таки добралась до си.
— Мне нравится жить одной, — объяснила она, когда вновь привела меня в чувство.
— Очаровать тебя трудно, — признал я, — но Катастрофа Бейкер не из тех, кто сразу сдается.
Еще три или четыре раза она вгоняла меня в небытие, но наконец пришел кто-то из местных и попросил ее угомониться, потому что в радиусе трех миль не осталось ни одного целого окна.
— Теперь ты уйдешь? — спросила она, когда я снова пришел в себя.
— Хорошо, хорошо, я все понял. Но придет день, когда ты пожалеешь о том, что отвергла искреннюю и беззаветную любовь, которую я предлагал тебе всего лишь за пятьдесят процентов дохода твоего парка развлечений.
Но ничто не могло убедить ее, и скоро я осознал, что меня просто ослепила ее красота, а может, крашеные волосы. Поэтому, побывав у дантиста и приведя зубы в порядок, я вновь очутился среди звезд, как и прежде, в одиночестве, постарев на пару дней, но став гораздо мудрее.
* * *
Силиконовая Карни хохотнула:
— Теперь я понимаю, почему тебя зовут Катастрофа!
— Для того есть и другие, не менее веские причины, мэм, и я уверен, что выжившие перечислят их тебе… если кто-то из них смог покинуть больницу.
— Люди постоянно говорят и поют о неразделенной любви, — констатировала Сахара дель Рио.
— Разумеется, — согласился с ней Ахмед Альфардский, в котором человеческого было, возможно, меньше, чем в большинстве остальных. — Это самое облагораживающее чувство.
— И нет ничего более раздражающего, — вставил Макс Три Ствола.
— А какая от нее польза? — спросил Аргиль, который сидел в углу с преподобным Билли Кармой. — Когда приходит пора произвести потомство, когда у самки «течка», тогда самцы борются за право соединить свои гены с ее, а потом все успокаиваются до следующего сезона ураганов.
— У нас все по-другому, — ответил Катастрофа Бейкер.
— Хорошо, — не стал спорить Аргиль, — до следующего сезона буранов. Велика разница.
— Этот момент ты уловил, — вмешался Ставлю-Планету О’Грейди. — Мужчины борются за женщин. А иногда, как в случае, о котором рассказал наш друг Бейкер, просто за существование.
— Ты думаешь, женщины не должны бороться? — с застенчивой улыбкой спросила Золушка. — Мы прилагаем ничуть не меньше усилий, только все делаем тоньше.
— Со всей этой борьбой хочется задаться вопросом, а остаются у кого-нибудь силы на сам процесс? — спросил Аргиль.
— Бывает, что, и нет, — согласился Макс. — Стыдно, конечно, но что делать?
Внезапно заговорил старик, сидевший в самом дальнем углу:
— Что ты об этом знаешь? Что вы все об этом знаете? Есть только одно слово, которое может сие описать. И слово это — трагедия.
— Что может быть трагичного в сексе? — удивился Бейкер.
— Я говорю не о сексе, — ответил старик. — О любви.
— Кто ты, и что ты об этом знаешь?
— Меня зовут Странник Джонс, и я ищу свою любовь больше сорока лет.
— Странник Джонс! — воскликнул Никодемий Мейфлауэр. — Не о тебе ли я слышал на Бараймие V?
— Не можешь ты быть тем Странником Джонсом, о котором я слышал на Сверкающей Синеве, — пробормотал Макс.
— Вроде бы Странник Джонс был на Новой Бирме, во Внешнем Пограничье, — добавил Могильщик Гейнс.
— Это все я, — ответил старик. — Я бывал на этих трех мирах и еще на семистах других.
— Ты — исследователь? — спросил Большой Рыжий.
— Нет, хотя на некоторые планеты моя нога ступала первой.
— Искатель приключений?
— Нет, хотя на мою долю их выпало немало.
— Тогда кто? — спросил Большой Рыжий.
— Я искал не приключения — человека. Вот моя грустная и трагическая история.
ТРАГИЧЕСКИЕ ПОИСКИ СТРАННИКА ДЖОНСА

Я не собирался становиться первооткрывателем двухсот или трехсот планет, не было у меня желания стать миллионным человеком, ступившим на землю еще нескольких сотен планет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109