Вы никогда не нарушали закон. Вы только служили ему. Убивали тех, кто этого заслуживал. Это дар Божий. Не думаю, что вы от него отвернетесь. С какой стороны ни посмотри, это грех.— Мистер Киношита…— Ито.— Хорошо, Ито. Я едва могу поднять вилку, куда уж мне браться за лучевик* Жаргонное название лазерного пистолета.

или глушак*. Жаргонное название акустического пистолета.

До ванной от моей кровати двенадцать футов. Я не могу пройти их без посторонней помощи. Я говорю с вами десять минут, а уже чувствую, что силы мои на исходе, и меня опять тянет в сон. Я — шестидесятидвухлетний калека с атрофированными мышцами, которые едва ли полностью восстановятся.— Восстановятся, — уверенно возразил Киношита. — Вы же Вдоводел.— За свою жизнь я многих оставил вдовами. — Найтхаук откинулся на подушку и закрыл глаза. — Не хочу больше слышать этого слова.— Как скажете. — Киношита несколько мгновений наблюдал, как мерно поднимается и опускается грудь старика. — Но так уж вы устроены, с этим ничего не поделаешь. Глава 3
Найтхаук вытер пот с лица.— Быстрее, — попросил он.Врач взглянула на дисплей пульта управления беговой дорожки.— Я думаю, для одного дня достаточно, мистер Найтхаук.— Вы меня слышали.— Но…— Быстрее.Врач пожала плечами и увеличила скорость тренажера.— Ничего не случится, если вы будете набирать форму несколько лишних недель, — заметила она. — Галактика подождет. Вы даете себе непомерные нагрузки.— Если я могу выдержать эту скорость, значит, о непомерности речи быть не может. Если не смогу, то свалюсь с этой штуковины, и тогда вы с чистым сердцем скажете, что предупреждали меня.— Но с чего такая спешка?— А вы бы не торопились вернуться к нормальной жизни, пролежав на спине больше сотни лет? — прокричал в ответ Найтхаук.— Это не жизнь, а какая-то гонка, — резонно заметила врач.— Всю свою жизнь мое тело обладало определенным физическим потенциалом. Я знал, на что оно способно. — Найтхаук старался, чтобы его ноги не отставали от беговой дорожки. — Но последние несколько лет — я говорю о тех годах, что предшествовали Глубокому сну, — я наблюдал, как слабеет мое тело. И теперь хочу вернуть ему прежние кондиции.— Вам шестьдесят два года. Вы же не намерены вновь охотиться за головами?— Я даже не собираюсь брать в руки оружие, если, конечно, меня к этому не вынудят.— Тогда я не понимаю…— Я хочу знать свои возможности, на случай, если придется стрелять.— Тогда вам надо практиковаться в тире, а не на беговой дорожке.— Раньше я также мог пройти не одну милю. Возможно, мне больше не придется далеко ходить, но я не хочу отказываться от того, что умел, только потому, что прекрасно обойдусь и без этого. Зачем читать? Многие никогда не открывали книгу, а ничего, живут. Зачем слушать музыку? Она не удлиняет жизнь. — Он помолчал, а пот продолжал градом катиться с лица. — Я хочу стать прежним Джефферсоном Найтхауком. Роль худосочного карлика, притворяющегося, будто он — Джефферсон Найтхаук, меня не устраивает. Надеюсь, идею вы поняли?— Разумеется, — кивнула врач. — Непонятно мне другое. Почему нельзя стать Джефферсоном Найтхауком, осторожно увеличивая нагрузку, шаг за шагом продвигаясь к поставленной цели, без риска причинить себе непоправимый вред. А так вы можете просто загнать себя.— Потому что меня восхищает совершенство.— А оно тут при чем? — В голосе врача слышалось недоумение.— Давайте вернемся к тому времени, когда меня звали Вдоводелом. Я же был не просто опытным охотником за головами. И меня уважали не потому, что я просто ловко управлялся с оружием. Я был лучшим. Все свои навыки я отточил до совершенства. Такой уж у меня характер, и на меньшее я не согласен. Если шестидесятидвухлетний Джефферсон Найтхаук на что-то способен, он это обязательно сделает.— Я стараюсь вам в этом помочь. Он покачал головой:— Вы стараетесь помочь мне стать относительно здоровым стариком. Я же пытаюсь стать Джефферсоном Найтхауком. — Дыхание у него участилось. — А Джефферсон Найтхаук не любит постепенности. Ему нужно все и сразу.— Возможно, он не любит постепенности, но у него краснеет лицо, поднимается кровяное давление и он устает. — Врач протянула руку к пульту управления. — Позвольте мне выключить беговую дорожку.— Не смейте, — таким голосом Найтхаук убеждал не одного преступника, что бросить оружие — для него наилучший вариант.— Как скажете. — Врач поднялась, направилась к двери. Если я не услышу, что вы упали, вернусь через пять минут.— Через десять, — догнали ее слова Найтхаука.— Я думал, вы собираетесь выращивать цветы, — сказал Киношита, входя в палату Найтхаука.— Собираюсь.— Тогда зачем вы поднимаете гантели?Найтхаук позволил себе улыбнуться.— А вдруг придется выдирать сорняк с глубокими корнями.Киношита взглянул на гантели:— И сколько в них сейчас?— По сорок фунтов в каждой.— Так это много!— Мало.— Но ведь вы только месяц как проснулись. Первые три недели вас лечили от эплазии, вам уже сделали первую пластическую операцию. Так что я бы удивился, узнав, что вы поднимаете каждой рукой по пять фунтов. А сорок — это просто фантастика.— Последнюю пластическую операцию мне должны сделать через пять недель. Я хочу покинуть больницу в этот же день. Так что надо набирать форму.— Для того, чтобы ходить, или для того, чтобы убивать?— Какая разница.Киношита сел, заулыбался.— Что вас так позабавило? — пожелал знать Найтхаук.— Вы знаете, почему я пришел? — спросил Киношита.— Понятия не имею.— Доктора опасаются, что вы загоните себя, что ваш организм, которому и так досталось, не сможет выдержать таких нагрузок.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55