Он уже бывал на Юконе, так что, может, и пригодится, — Маркиз хохотнул. — По крайней мере он не заслонит тебе обзор при стрельбе. Никогда не видел большего труса.— Вот почему он скорее всего переживет нас обоих, — ответил Найтхаук.— Возможно… но надо учитывать, что это за жизнь.— Его больше заботит не жизнь, а смерть. Встречи с которой он всячески старается избежать.— Кто-нибудь должен объяснить ему, что в постели умирают редко.— Я скажу ему об этом.— Правда, в постели Мелисенд такое возможно, — со значением добавил Маркиз.— Я не собираюсь умирать из-за синекожей мутантки, — ответил Найтхаук.— Я не имел в виду именно тебя. Ты мне нравишься, действительно нравишься. Но ты всего три месяца как из лаборатории. Откуда мне знать, из-за чего ты готов или не готов умереть?— Я такой же человек, как и ты! — резко бросил Найтхаук.— Именно так! Иначе я бы не беспокоился, что из-за Мелисендты сморозишь какую-нибудь глупость.Ответ успокоил Найтхаука, он заметно расслабился.— А теперь, раз ты решил не убивать меня, выметайся отсюда. И в дальнейшем постарайся убивать только тех, за кого тебе платят, — добавил Маркиз.Найтхаук кивнул, поднялся.— Сигару?— Я еще не решил, нравятся они мне или нет.— То есть, в принципе, ты еще не можешь сказать, нравятся ли тебе синекожие женщины, — заметил Маркиз.— Перестань цеплять меня, а? — вновь взвился Найтхаук. — Я все-таки человек, а не машина-убийца.— И ты убьешь меня, чтобы это доказать?Найтхаук пронзил Маркиза взглядом, повернулся и вышел из кабинета, выдернул из-за столика Мэллоя, надел скафандр, нашел другой своему спутнику. По ледяной равнине они добрались до космопорта. Не прошло и часа, как оба сидели в рубке корабля Найтхаука, поднимающегося с Тундры, чтобы взять курс на Юкон.— Как же я ненавижу полеты внутри звездной системы! — жаловался Мэллой, глядя на обзорный экран. — От одной планеты до другой добираешься дольше, чем до соседней звезды.— В звездных системах нельзя летать на сверхсветовых скоростях, — ответил Найтхаук. — И ты это прекрасно знаешь.— Да, но мне это не нравится.— Найди себе занятие, чтобы скоротать время. К примеру, расскажи о Мелисенд.— Я тут кое-что выяснил. Она с Гринвельдта.— Пограничный мир?— Да.— И все колонисты на Гринвельдте синекожие?Мэллой покачал головой.— Она — продукт мутации. Не эволюции.— Объясни.— Она — исключение. Таких больше нет.— Мне это нравится.— Правда? Почему?— Видишь ли, я испытываю самые теплые чувства к исключениям из рода человеческого, которые существуют в единственном экземпляре.— Тогда тебе придется по душе Испанская Кружевница, — заметил Мэллой. — Второй, как она, тоже нет.Найтхаук сверился с навигационным компьютером: до выхода на орбиту Юкона осталось еще сорок минут.— Время у нас есть. Рассказывай.— Разве Маркиз не ввел тебя в курс дела?— Лишь сказал, что она вторглась на его территорию и надо это прекратить.— Он не упомянул, что она убила трех человек, которым была поручена та же работа, что и тебе?— Нет.— И не объяснил, что она не совсем человек?— Что-что?— На вид Кружевница самая обычная женщина. Но я слышал о ней кое-какие истории. Она обладает способностями, которые не даны людям.— Например.— Не знаю.— Тогда, возможно, все это болтовня.— Если болтовня, почему мертвы три киллера Маркиза?— Продолжай. И побольше подробностей.— Никто ничего не знает. Известно только, что она ограбила несколько банков в Олигархии. Говорят, голыми руками убила Большого Уиллогби. И еще это дело на Терразане…— Какое дело?— Там взорвали парламент. Погибло примерно триста мужчин и женщин. Никто ничего не доказал, но ходят слухи, что Испанская Кружевница приложила к этому руку. И если не сама взорвала бомбу, то позаботилась, чтобы она взорвалась.— Интересная дамочка.— Скорее, смертельно опасная, — гнул свое Мэллой.— Не волнуйся, тебе встречаться с ней не придется.— Как бы не так. Я буду рядом с тобой.Найтхаук удивленно посмотрел на него.— В этом нет никакой необходимости.— Все равно. Я пойду с тобой.— По моему разумению, ты не из тех, кого радует передовая.— А ты думаешь, приятно сидеть в корабле или в баре и ждать, кто придет, ты или самый жестокий убийца планеты? — возразил Мэллой. — Нет, благодарю! Да я умру от страха, едва откроется дверь или люк.— Причины меня не интересуют, — отмахнулся Найтхаук. — А вот за верность спасибо. — Он помолчал. — Странно, конечно, но ты — мой единственный друг.— Я — не твой друг. — Найтхаук хотел было запротестовать, однако Мэллой остановил его, подняв руку. — Но давай прикинемся на минуту друзьями, чтобы я мог дать тебе дружеский совет. — Найтхаук молча смотрел на Мэллоя, поэтому тот продолжил. — Я знаю, что у тебя не было ни матери, ни семьи, и ты, возможно, никогда не знал женщину, не говоря уже о том, чтобы жить с ней. Я знаю, что ты не только охотишься за злодеями, но одновременно ищешь людей, с которыми мог бы поговорить и выпить. Так позволь мне кое-что сказать, сказать то, что наверняка знал первый Джефферсон Найтхаук, раз уж он прожил столько лет: здесь, в Пограничье, ты никогда не должен путать личного интереса с дружбой. Народ здесь не такой, как в Олигархии. Более жесткий, менее сентиментальный. Они знают, зачем пришли сюда, знают, почему остались тут, и дружба в эти «зачем» и «почему» никак не вписывается. Поэтому будь вежлив и обходителен с людьми, если тебе этого хочется, Вдоводел, и большинство людей будут с тобой вежливы и обходительны, потому что знают, кто ты и что можешь с ними сделать. Но никогда не думай, что в Пограничье вежливость и обходительность в обращении ведут к дружбе. Они ведут к тому, что будет прожит еще один день, а этого уже более чем достаточно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64