Ну а пользоваться одновременно двумя разными методами нельзя, это ни к чему не приведет. Если бы ты со мной посоветовался заранее, я бы сразу тебя попросил не якшаться с мужиками и не выслушивать их претензии. Мне это представляется признаком слабости, не говоря уж о том, что меня ты выставляешь перед ними как бессердечного тирана и расстраиваешь все мои расчеты.
— Но когда возникает конфликт, желательно вмешательство посредника, который бы мог...— не согласился Григоре.
— Ну уж нет! — запальчиво перебил его старик, вспомнив, что почти такой же довод привел ему недавно учитель.— Я знать не знаю ни о каком конфликте и даже не допускаю мысли о возможности конфликта между мной и мужиками. Это бы означало, что я тоже стремлюсь их эксплуатировать, как все прочие, или хочу нажиться на их бедах. А тебе хорошо известно, что не в наших привычках богатеть за счет крестьян.
Разговор затянулся далеко за полночь. Григоре приводил все новые и новые доводы, упрашивал. Его настояния несколько раз выводили Мирона из себя, но и упрямство старика под конец рассердило Григоре, который заявил напрямик, что, бросая вызов действительности, старик ставит под угрозу не только свое состояние, но и самую жизнь.
— Уже поздно, и мы спорим напрасно! — сказал наконец Мирон.— Очень сожалею, что ты до сих пор не усвоил простой истины — твой отец никогда не отступит, если он уверен в своей правоте, и склонится лишь перед лицом господа бога.
— Следовательно, мне не остается ничего другого, как уехать обратно ни с чем? — изумленно спросил Григоре.
— Думаю, что так! — пробормотал старик, кивнув головой.— Я был бы, конечно, рад, если бы ты находился рядом со мной, но боюсь, что ты мне ничем не поможешь, а лишь создашь дополнительные трудности. Возвращайся спокойно в Бухарест и предоставь мне самому защищать свою землю. Пока я жив, это мой долг...
На другой день утром Григоре попытался продолжить разговор, но отец решительно прервал его и вновь посоветовал уехать. Он все хорошо обдумал, взвесил, и это единственный правильный выход. В противном случае между ними то и дело будут возни— Мне кажется, люди настроены мирно,— ответил тот.— Если подойти к ним по-хорошему, можно найти с ними общий язык. Только неизвестно, сколько это продлится, так как...
— Это и есть главный вопрос! — озабоченно пробормотал Григоре.
Вечером Григоре остался наедине с отцом, чтобы обсудить с ним создавшееся положение и обдумать, как предотвратить беду. Услыхав, что Григоре сам беседовал с мужиками, Мирон Юга недовольно насупился, а когда сын попросил его вмешаться и походатайствовать об освобождении учителя, вспылил:
— Стало быть, ты хочешь, чтобы я унизил себя перед мужиками?
— Да не унижение это, отец! — возразил Григоре.— Драгош не совершил никакого преступления, и...
— Твой Драгош подстрекает моих мужиков! — убежденно заявил Мирон.— Он забил им голову, науськивал их, раздувал недовольство. Другие мутили воду в городах, а он — здесь, на месте, и свел на нет весь мой тридцатилетний труд!.. Впрочем, если ты не знал этого, то знай, что я сам потребовал у префекта, причем с полным основанием, арестовать Драгоша и убрать его из деревни, и заверяю тебя, что его отсутствие сейчас только на пользу крестьянам!
— Ошибаешься, отец! В настоящее время Драгош здесь необходим. Один только он, быть может, способен благодаря своему влиянию хоть частично предотвратить вспышку ненависти.
— Хороши б мы были, если бы до этого докатились,— иронически возразил старик.— Но дело в том, что мужиков я держу в узде!
Григоре ужаснулся. Ему стало ясно, что отец живет в другом мире либо просто не желает считаться с действительностью. Он подробно рассказал старику все, что знал, подчеркивая, что успел ощутить лишь малую толику крестьянского недовольства, грозящего разгореться пожаром. И, наконец, попросил отца разрешить ему самому попытаться прийти к соглашению с крестьянами.
Старик отказал сыну. Он не сомневался, что Григоре с его мягкими методами лишь ухудшит положение. Мирон так верил в свой опыт и знание людей, что посчитал бы для себя унизительным, если бы как раз в эти трудные дни отказался от привычных, успешно проверенных тридцатилетним опытом средств и уступил свое место молодому человеку, голова которого набита всякими теориями.
— Минута слабости, нерешительности, любое наше колебание лишь подтолкнет на путь преступления этих несчастных, доведенных до безумия вашим подстрекательством! — покровительственно сказал Мирон.— Кроме того, ты, наверно, не отдавая себе в этом отчета, сильно преувеличиваешь опасность. Что происходит в других краях, не знаю, но подозреваю, что тенденциозные преувеличения создали всю эту напряженную обстановку в целом. Что касается моих мужиков, то у меня свои, проверенные методы. В первую очередь — полное повиновение с их стороны, и только потом — обсуждение условий. Ну а пользоваться одновременно двумя разными методами нельзя, это ни к чему не приведет. Если бы ты со мной посоветовался заранее, я бы сразу тебя попросил не якшаться с мужиками и не выслушивать их претензии. Мне это представляется признаком слабости, не говоря уж о том, что меня ты выставляешь перед ними как бессердечного тирана и расстраиваешь все мои расчеты.
— Но когда возникает конфликт, желательно вмешательство посредника, который бы мог...— не согласился Григоре.
— Ну уж нет! — запальчиво перебил его старик, вспомнив, что почти такой же довод привел ему недавно учитель.— Я знать не знаю ни о каком конфликте и даже не допускаю мысли о возможности конфликта между мной и мужиками.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170