Я бросился к ней и оттолкнул в глубину пещеры. Адела послушно опустилась на голый пол. В глаза бросилась ее бледная тревожная улыбка. Я поправил камни на бруствере.
Вдруг что-то мелькнуло в воздухе и ударило в скалу. Туча мелких осколков, пыли, камешков и травы чуть не засыпала вход в пещеру. Протерев глаза, я увидел в просвет бруствера, что бандиты подтащили миномет. Он только что и бабахнул. Значит, винтовок и автоматического оружия для нас оказалось мало. Теперь у противника появилась и артиллерия.
Несмотря на разрыв мины, Адела казалась как никогда спокойной. Я удивлялся самообладанию этой хрупкой женщины. Вспомнились слова Минера: «Они могут нас убить, как и мы их, но мы не станем им помогать убивать нас».
XXIV
В долине снова появилось облачко дыма. «Вторая мина!» — мелькнуло в голове. В этот момент Адела привстала со своего места, то ли не выдержав ожидания, чтоб лучше разглядеть происходящее... Вся наш пальба показалась мне игрушкой по сравнению с эти ударом молота. Осколки камня заполнили пещеру. Пыль и пороховой дым ударили мне в лицо, и на мгновение я потерял зрение...
Первое, что я увидел, придя в себя, это ее разметавшиеся волосы. Меня обожгла страшная мысль. Адела мучительно переворачивалась на спину. На груди у девушки выросла темно-красная роза.
Я подполз к Аделе. Она печально и как будто иронически смотрела на меня. Кривая усмешка появилась на ее губах. Девушка теряла сознание. Пытаясь перевязать ей рану, я лихорадочно рвал свою рубашку. Я забыл обо всем на свете, целиком посвятив себя обязанностям санитара. И не сразу понял, что у бандитов больше не было мин. Они опять стреляли из винтовок.
Ее ранило в грудь. Рана была рваной и глубокой. Придя в себя, девушка пыталась что-то сказать, но силы оставляли ее. Кровь сочилась сквозь повязку.
Что хотела сказать мне Адела? Хоть бы услышать от нее одно-единственное слово! Может, это самое драгоценное слово для меня...
В перерывах между боями я часто сиживал среди бойцов, слушая шепот деревьев. Ребята шутили или чесали языки. Случалось, что новички, смущенные новой обстановкой и тем, что они пришли на место погибших, нарочито развязно, скрывая робость, рассказывали о каких-нибудь военных действиях и о своих успехах в них. Я всегда чувствовал разницу в тоне старого опытного солдата и новичка.
Стоило мне лишь вспомнить подобные эпизоды, как промелькнула мысль, что этим, внизу, удалось добиться мщения.
— Подойди, — наконец выговорила Адела.
Я придвинулся к ней еще ближе. Ее жаркая ладонь коснулась моей руки. И это было так же прекрасно, как самый чудесный летний день, как знойное дыхание неба. Но рука ее становилась слабее, и это вернуло меня к действительности. Я хотел чувствовать сейчас только ненависть к ее убийцам, а ее рукопожатие и глубокий взгляд разрывали мне сердце. Я боялся раскиснуть. Ведь тогда я перестану быть бойцом и не смогу оказывать сопротивления. Я легонько высвободил свою руку и произнес довольно сухо:
—- Потерпи. Скоро зайдет солнце.
— Ты, — прошептала она, — ты грубиян. Будь ты проклят, если позабудешь меня.
Я молчал, чувствуя, как со всех сторон меня обступает одиночество.
— О, нет. Ты не грубый. Ты мой.
Я продолжал молчать, сгорбившись, как нищий.
На какую-то долю секунды ресницы у меня вздрогнули. Казалось, вот-вот я заплачу. Я отвернулся, чтоб она не заметила этого. Слезы я считал самым большим унижением и оскорблением для бойца. Подавив волнение, я старался как можно спокойнее смотреть на умиравшую девушку.
— Я умру.
На губах ее выступила красная пена. Кровоточили легкие. Я смачивал ее лицо водой.
— Молчи, — приговаривал я. — Будет легче.
— Я должна... Безразлично, проживу ли я еще минуту... Не стреляют. Сейчас они не стреляют, — вдруг вздрогнула она, словно приходя в себя. — Иди!
Я подполз к каменному брустверу и схватился за бинокль. Кругом было тихо. И никого не было видно на всем обозреваемом пространстве. Я напялил пилотку на дуло и поднял ее. Тишина.
— Адела, они ушли!
Я вернулся к ней. Глаза ее были закрыты. Я схватил ее за руку. Послушал сердце. Она была мертва. Я приложил руку к ее губам. Они были неподвижны.
— Адела! Девушка молчала.
Я долго смотрел ей в лицо. Голова у меня пошла кругом. Дрожащей рукой нащупав ноздреватый камень, я опустился на землю.
Вот так все шестеро покинули меня, и я остался здесь один вместо уничтоженной дивизии.
Ушли и бандиты. Лишь справа, с юго-запада от пещеры, доносилась перестрелка.
На Сутьеске я остался без единого бойца. Теперь я опять один. Пока мы двигались всемером, меня преследовала мысль, что нельзя долго пережить свою часть. Теперь я этому не верю.
Словно лист, сорванный бурей с ветки, меня несет по свету. Мысли мои спутались. Вот уже четыре недели прошло после Сутьески, после этой великой битвы, а я продолжаю идти с винтовкой на плече.
И сегодня первый день нового месяца.


1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60