Наверное, и Минер, выйдя из зоны действия немецких войск, стал бояться этой мнимой безопасности.
Брось геройствовать, говорил я себе. Бывали дни, когда и ты трусил. И боялся, как бы случайная пуля не попала в тебя. Бывали дни, когда ты слишком высоко зацепил свою жизнь и I:о отлиться храбростью. Ты забиваешь об этом? Конечно, я никогда не отказывался от принятого решения. И воюю по доброй воле. Мне ни разу не пришло в голову не выполнить задание. Но вспомни! Иначе тебя бы расстреляли. Может быть... Но я выбрал сам свою судьбу и за наше дело буду бороться до конца. Разве это не храбрость? Но так поступают все! Значит, если идешь к цели, не думай о случайной пуле? Так ли это? Наполеон тоже рисковал, но рисковал по-крупному. И наше дело — не менее крупное. Проиграем — милости не жди. Война, может быть, будет тянуться год, а то и больше. Никто не знает, когда она кончится. Итальянцы могли бы нам помочь. Их войска занимают четверть нашей территории. Вот поднялась бы суматоха в уездах! И тогда капитулировал бы этот жалкий король из Рима. Говорят, он живет в бомбоубежище под сорокаметровой насыпью. Короли обычно не погибают, хотя первыми начинают войны. К черту такие мысли. Наша задача — сохранить себя и своих товарищей...
На привале Адела задумчиво смотрит на скалы. Цикада звенит серебром. Оса завизжала над нами и, сделав вираж, как самолет-истребитель, исчезла в воздухе.
XVI
И опять мы шли часов пятнадцать. Нам удалось проскользнуть между двумя бандами. С восточной стороны нас прикрывали скалы. Шагая по невспаханному полю, мы услышали, как где-то вдали снова затрещали выстрелы. Все остановились.
— Стреляют из-за Каменистой Главы, — сказал старик.
— Далеко отсюда? — спросил я.
— День ходу. На свежие ноги. Это вон там, где гора торчит! — указал он рукой. — Двадцать лет назад я проходил по этим краям. Но тогда я был другим человеком. В двадцати километрах отсюда — село в горах. Чуть вправо.
— Туда мы не можем, —- заявил я.
—- Но подойти поближе могли бы. Разведать местность.
Я готов был решиться на это. Да и другие, я знал, поддержали бы меня. Но что скажет Минер?
— Ладно, — сказал он вдруг. — Только мы устали. В крайнем случае, хватит у нас сил уйти? Что думают остальные?.. Стой! —- обратился он к Йовану, потому что тот уже тронулся в путь.
— Чего тебе?
— Ну как, изменим направление? Мы хотим ближе подойти к какому-нибудь селу?
— Рано ты вспомнил, — хмуро бросил Йован, но остановился, опершись на винтовку.
— Это предложение старика! — пояснил я.
Старик и Рябая ушли с Минером чуть вправо. Нас осталось четверо: Адела, Йован, Судейский и я. Устроившись каждый в своем укромном месте, мы обозревали скалы. Небо было безоблачно. И кругом — только скалы, безмолвные склоны и послеполуденное солнце.
К югу, километрах в двух от нас, время от времени раздавалась стрельба. По всей вероятности, это отряд бандитов. Стреляли так, будто тренировались.
— Грабовац, я хочу пройти немного вперед, чтобы выяснить, где стреляют, — подошел ко мне Йован.
— Давай, но только скорее возвращайся.
Лицо его было озабочено. Выстрелы послышались ближе. Йован выругался.
— Мы можем пойти вместе, — предложил он.
— Давай, если ты в настроении.
— Эй! — крикнул Йован Ад еле. Она была к нам ближе, чем Судейский. — Мы скоро вернемся.
— Передать Судейскому?
— Да.
Мы осторожно пробирались по каменистому руслу. Йован в кровь разбил себе колено, но делал вид, что не замечает этого. Только крепче стиснул зубы, отчего лицо его стало более суровым и измученным.
Мы уже хотели повернуть на восток, как снова и совсем близко раздались одиночные выстрелы. Спрятавшись за сосну, мы увидели в километре от нас группу бандитов. Они уходили в горы и казались мельче муравьев. В бинокль я определил их направление, а потом потянул Йована за рукав. Мы пошли назад.
— И здесь снова фронт, — сказал я. — Когда же мы выйдем к своим?
Йован тяжело вздохнул.
— Ты не думай,— произнес он, шагая рядом со мной,— что я злой.
Я удивленно посмотрел на него. Что он хочет этим сказать? Может, догадался о моей симпатии к Ад еле ц вот сейчас заявит мне: оставь ее в покое и думай только о том, как отсюда выбраться?
— Да я так и не думал.
— Я просто сыт уже всем этим по горло...
— Видно, тебе много довелось пережить? — осторожно заметил я.
— Как и всем. Как и тебе.
— Я имею в виду не Сутьеску. А то, что было до нее.
— Вы, горожане, любите копаться в душе.
— Не все.
— Я просто хотел сказать тебе, что я не злой. Не больше, чем ты и Минер.
Когда мы вернулись, Минер со своей группой тоже уже были на месте.
Пройдя километра два по горам, мы стали спускаться к дороге, что вела в село. Осторожно пересекли ее. Жители села и не предполагают о нашем существовании! Как всегда, впереди — Минер. Внешне он безмятежен, как море в штиль. И точно так же коварен. Кажется, ничто, кроме войны, не занимает его. Он умело ведет нас и даже погибнуть не даст нам просто так.
— Как тебе это нравится? — спросил меня Минер, указывая на виднеющееся вдали село.
— А тебе не нравится? — усмехнулся я. Судейский попросил у меня бинокль.
— Черт меня побери, я ничего не разберу. То ли плохо видно? Село какое-то черное. И дома кривые.
— Деревья мешают, — произнес старик.
— Мешают. И все-таки странное село, — повторил Судейский. ^
— Что есть, то есть! — сказал Минер. — Не мы ею строили. Пройдем справа, по той стороне, и разделимся на две группы.
Мы зашагали веселее. Это — первое село на нашем пули.
— Когда мы в последний раз видели деревню? — спросила меня Ад ела.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60