в молодости все надежды Матеков возлагал на свой талант художника, которого из него так и не вышло,—и тут Матеков умер в первый раз. Поняв, что он обыкновенный бумагомаратель, взял в жены красивую женщину,— оказалась шлюхой, негодяйкой,— тут он умер во второй раз. На службе тоже не было Матекову покоя: не будешь есть других, сожрут тебя. И вот теперь над его головой нависла черная туча; прогнал из лагеря этих двоих ублюдков и столкнулся с большой бедой! Да и история с Нэлей еще неизвестно, чем кончится, врачи нашли нервное расстройство и отправили в больницу в Алма-Ату; единственно хорошо, что терпит время, все же Алма-Ата далеко! Но нет, всего этого ему было мало! Угораздило еще сцепиться с женой Берденова, зачем — непонятно. А она скандальная баба; сказала: в суд подам. Может, правда подаст? Судиться же с Берденовым глупо, трудно и безнадежно; кто такой Матеков по сравнению с председателем горсовета? Но делать нечего, назвался груздем — полезай в кузов, надо теперь из кожи вон вылезти, а себя защитить, постараться, ничем не брезгуя, отвести беду. Берденов, конечно, человек с авторитетом, он словно всадник, скачущий на коне, а ты, Матеков,— грязь под его ногтями; Берденов растопчет тебя, но если на тебя наступит всадник, то и ты, Матеков, не зевай! Хватай его за ноги, обнимай их, с тобой ничего не случится, а вот он от твоих грязных объятий испачкается!.. Не отмоется потом...
Сейчас нечего ломать голову, нечего планы строить, нужно в спокойной обстановке все хорошенько обдумать; правда, кое-какие наметки уже появились. Матеков не поехал обратно в подхоз, откуда ему удалось вырваться все^ го лишь на день, уговорил под предлогом болезни поехать туда учительницу географии, а сам теперь дома.
У Катиры были гости: из тех, кто обычно пьет у нее кофе и слушает музыку. Матеков проскользнул по коридору прямо в спальню, ни с кем не поздоровавшись; его не заметили. Матеков — человек воспитанный, он не будет лезть в дела жены, раз приехал на десять дней раньше срока, раз нарушил обещание, теперь, по крайней мере, не к лицу ему беспокоить собравшихся в доме гостей. Ну, а если помешал, то "может в конце концов и прощения попросить! Жена бесспорно удивится, увидев его раньше срока, но при гостях постесняется спросить, она у него тоже женщина культурная. Ладно, оставим Катиру, она никуда не убежит. Надо обдумать, как избежать нависшей опасности, искать хитрый ход, чтобы отвести надвигающуюся беду.
У Матекова есть одно свойство, о котором, кроме него самого, никто не знает: он умеет писать обеими руками; когда он пишет правой, все буквы получаются ровными, квадратными, выстраиваются в ряд, словно вырубленные на камне,— это знаменитый «матековский» почерк, известный всей школе; когда он пишет левой рукой, аккуратные строчки вытягиваются в струнку, как у школьника шестого-седьмого класса; этот почерк не раз удивлял городские, областные и республиканские учреждения, это был почерк «ортасского мальчика-жалобщика».
Когда Матеков собрался «трудиться», приготовил тетрадь и ручку, из гостиной донеслись звуки магнитофона, похожего на голос шамана, начавшего шаманить. Стало невозможно «работать» в спальне, и Матеков решил засесть на балконе. Он вынес туда журнальный столик, низенькую табуретку, уселся и глубоко задумался; сейчас первым делом нужно найти главный хитрый ход, придать всему случившемуся неожиданный поворот. Когда Матеков найдет его, он начнет писать, обильно сдабривая написанное желчью. А чтобы вылить желчь, необходимо сначала накопить ее, это трудно, но сейчас Матеков займется этим. Потом он станет сиротой и будет рыдать, станет вдовой и будет просить, станет незаконно обиженным и будет искать защиты, станет возмущаться, как человек с чистой совестью. Такие штуки не всякому под силу, но Матеков мастак в подобных делах, любому даст сто очков вперед. Он плотно прикрыл двери балкона и только написал первую фразу, как вдруг услышал во дворе голосок скулящего щенка. Видно, кто-то бил его или обижал, уж очень жалобно плакал щенок: помолчит чуть-чуть и опять начинает скулить. Матеков проклинал щенка, он мешал ему, сбивал с мысли.
В этот момент в спальню вошла Катира, следом за ней тенью двигался молодой черноволосый человек. Не заметив Матекова, притаившегося на балконе, они сели на постель. Нервно и беспричинно рассмеявшись, Катира сказала:
— Ну, говори, что ты там хотел?
Молодой человек невнятно пробормотал:
— Да я, собственно...
— Ну, смелее, смелее! — подбодрила его Катира.
— Да я не знаю...
— Слабак ты, Искаков! — сказала Катира.—Не мужчина ты! Мужчина должен быть ястребом. Разве ястреб станет мямлить, когда надо спикировать? Разве будет просить у лисы разрешения? Ястреб налетает!
Услышав подобные речи, Матеков задрожал всем телом, а поскольку руки и ноги затряслись, то он стал производить неосознанные движения и сбил с журнального столика пепельницу; упав на каменный пол, она разбилась вдребезги. Катира вышла на балкон, но не растерялась при виде мужа, наоборот, растерялся Матеков. Он стоял перед женой, как провинившийся школьник, и трусливо смотрел вниз.
— Молодец, Матеков!— сказала Катира.— Я специально устроила этот спектакль, зная, что ты подслушиваешь. Все слышал?
— Да нет...— растерялся Матеков,—ничего я такого не слышал!
«Ну и ловко вывернулась!» — подумал он.
— Матеков, пойдем к гостям, попей вместе с нами чаю!
— Да нет, я должен сейчас уйти... У меня дела в школе.
Матеков заторопился и ушел из дома. А когда оказался
во дворе, неожиданно почувствовал себя мальчишкой, которого побили в драке;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164