Дулат сидел рядом с Нэлей и воображал себя кавалером, оберегающим прекрасную даму. Он видел красивую картину внизу и был очарован, но постеснялся охать, как девчонка, и только сказал:
— Ничего...
— Ну как ты можешь говорить просто «ничего»! Посмотри вокруг. Посмотри как следует!— настаивала Нэля.— Если уж ты, именно ты, не видишь этой красоты, то я тогда не знаю, я рассержусь на тебя!..
Дулат успокаивал ее как малое дитя:
— Не обижайтесь, Нэля Самсоновна, действительно чудесно!
— Спасибо судьбе, что довелось увидеть такую красоту!— восторгалась Нэля.
Как оказалось, автобусы и направлялись именно туда, на зеленую площадку. Красное строение, покрытое черепицей, было недавно отремонтированным сараем, разделенным перегородками на несколько комнат: спальня для мальчиков, спальня для девочек, столовая, отдельные закутки для воспитателей и кухарки.
Когда дети с шумом-гамом наконец разместились, Матеков собрал взрослых и провел долгое собрание; взрослых, правда, было всего пять человек; этим пятерым он и закатил полуторачасовую речь, Матеков распределил обязанности, каждый записал, и все разошлись. Остаток дня был подарен детям. Во главе с Нэлей Самсоновной они совершили поход по окрестностям, мероприятие было названо «Знакомство с родной природой», ребята именовали свой лагерь «Березовым островом», побродили по высокому берегу реки Большой Ирелен, усыпанному ярко-красными цветами. Купаться не купались — не было разрешения Матекова.
В тот первый день Адмирала охранил сам бог: ни змея, ни скорпион, ни каракурт не ужалили никого из учеников, никто не заболел, смертного случая тоже не было...
У поварихи тети Натальи головка маленькая, как у гусыни, а туловище коротенькое, в два вершка, точно пару битком набитых мешков поставили друг на друга. Работу она обычно делает сидя, а если встает, то все видят, что ножки у нее, несмотря на полноту, длинные, тонкие и похожи на обыкновенные ходули. Работая с шестнадцати лет на кухне, она рано растолстела, жизнь свою устроить не смогла, а когда чуть-чуть перевалило за сорок, ее так разнесло, что Наталью стали называть «тетей». Оттого что звалась она «тетей», говорила кудахча и была заботлива к детям, как наседка, Дулат дал ей прозвище Тю- тю-тю.
Характер Тю-тю-тю определяла одна особенность: она была страшной трусихой, всего боялась, всего остерегалась. Когда автобусы привезли их в лагерь, Тю-тю-тю начала с того, что тщательно осмотрела комнату, которая досталась им с Нэлей Самсоновной, заглянула во все уголки, закуткой, во все щели в полу и потолке: не заползет ли какое насекомое, червяк, муравей или, не приведи господь, что-нибудь похуже — змея, скорпион... Она осмотрела стекла на окнах, запоры на дверях: целы ли, нет ли опасности заболеть от случайного сквозняка, и, когда оказалось, что все в порядке, Тю-тю-тю немного успокоилась. Но поздно вечером ее охватило новое опасение и теперь уж не покидало до самого утра: а какова эта девчонка-художница? Не легкомысленна ли? Каковы ее понятия о чести-совести? Каковы моральные устои? Правда, в лагере, кроме Матекова да сторожа, мужчин нет, но все равно, до чего ненадежна современная молодежь!
Тю-тю-тю добрую половину ночи не могла заснуть, при малейшем скрипе кровати Нэли отрывала голову от подушки и в ужасе всматривалась в темноту; только к утру, когда убедилась, что девушка всю ночь спокойно проспала на своей постели, душа поварихи немного успокоилась: кажется, хорошая девочка! На следующий день к вечеру Нэля вернулась с работы больная, у нее поднялся жар, ночью она даже вскакивала и бредила; Тю-тю-тю хлопотала около нее, прикладывала мокрые полотенца ко лбу и пяткам девушки, кипятила чай, давала лекарства. Утром Нэля не смогла подняться на работу, осталась дома, но температура спала, и, если бы не бледность, можно было подумать, что девушка выздоровела. Нэлю пришел проведать Матеков, она попросила его прислать Дулата: пусть будет моей няней. Тю-тю-тю очень удивилась, ведь сколько девочек в лагере, а Нэля почему-то просит прислать парня! Почему это? Может, неспроста? Нет ли тут какой подоплеки? Весь день она нервничала, чего-то опасалась, хотя сама, в общем, находилась дома. Тю-тю-тю готовила на кухне обед, а все мысли ее были там, в комнате: как Дулат и Нэля? Что они делают? Хоть и ученик, а мало ли... молодая девушка должна всегда быть начеку! Тю-тю-тю часто придумывала разные поводы, чтобы забежать в комнату и проверить, но, слава богу, все было в норме. Когда бы повариха ни заходила, видела она всегда одну и ту же картину: Нэля лежала, укрывшись одеялом до подбородка, а Дулат сидел на стуле и читал книгу вслух.
Тю-тю-тю человек честный, порядочный; она и других заставит быть такими же, она бдительно охраняет честь окружающих, никому не позволит свернуть с дороги. Можно, наверно, было и не обращать внимания на выходку Нэли, но все же поостеречься не вредно, надо на всякий
случай сказать Матекову: ведь если вовремя не принять меры, можно попасть в ужасное положение.
Тю-тю-тю ничему такому дороги не даст, сделает все, что в ее силах; после обеда она поделилась своими соображениями с Матековым, конечно, сообщила ему все негромко, без шума, сообщила только для того, чтобы спасти Нэлю и остальных от беды; сама, правда, ничего не видела, о плохом и думать не хотела, но, как говорится, береженого бог бережет: по летам хоть мальчик и молод, но глядите, какой высокий, здоровый, вон как вымахал! Матеков ничего не ответил, но задумался, и результат его размышлений был таков: после обеда он выгнал Дулата на работу.
— Отдохнул утром, ну и хватит баклуши бить!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164