Сдержанная,
ласковая, она называла Аспанбая «сынок», а когда была в хорошем настроении, баловала прозвищем «дада моей Райгуль».
Зато душа тестя была для него за семью замками. Немногословный, гордый, тесть не нисходил до разговоров с зятем-примаком. Внешне Абдулла не нравился Аспанбаю; сутулый, с рыхлой, дряблой фигурой и отекшим, словно с похмелья, лицом, он не вызывал симпатии и своими тусклыми, как у овцы, глазами. Правда, порою, обращенные к Аспанбаю, они загорались недобрым огнем. Тогда-то Аспанбай и прочел в них то, что заставило взглянуть трезво на свое положение в доме Абдуллы. Время от времени Абдулла, прихватив с собой Самбета, садился в «Москвич» и уезжал в неизвестном направлении. Ни Райгуль, ни ее мать не знали, куда он отправлялся.
Аспанбай не понимал, чем не угодил Абдулле, он тревожился и сгибался в его присутствии, потому что угадывал враждебность в доброжелательном тоне тестя. От Райгуль Аспанбай узнал, что ее отец долгие годы работал директором совхоза, но потом его место занял Асылжан. Абдулла стал заведующим отделением. К месту и не к месту заботясь о добром имени своего рода, он поучал, выговаривал, наставлял.
Аспанбай, слушая его, хорошо усвоил, какое поведение приличествует члену семьи, куда он попал.
— Пусть другие хоть по-собачьи лают, а дети Абдуллы должны думать о приличии,— любил повторять тесть.
Обостренная интуиция Аспанбая сослужила ему и плохую службу. Присмотревшись хорошенько к тестю, он прочел в его глазах такую мысль: да, печально, но что же поделаешь, если господь соединил мою дочь с безродным, а меня заставил жить с ним рядом?
Наивный Аспанбай прозрел и содрогнулся. Сначала он хотел схватить свою Райгуль и укатить с нею в Алма-Ату, к «дядюшке Али», но мечта эта, завихрившись как пыль, пылью и улеглась. Я не вправе распоряжаться судьбой Райгуль, сказал себе Аспанбай. Она не сможет покинуть родителей, хватит того, что они вообще разрешили нам пожениться.
Через месяц после свадьбы молодоженов пригласил к себе директор совхоза Асылжан. Еще на свадьбе он не понравился Аспанбаю своей бесцеремонностью, да и очень уж походил на своего младшего брата Асылхана (или тог на него?!), поэтому Аспанбай шел к директору с неохотой, но тот встретил молодых приветливо, и Аспанбай подумал, что напрасно он так настороженно относился к Асылжану, ничего в нем плохого нет.
Первый раз в жизни вошел Аспанбай в такой кабинет, впервые разговаривал с начальником. Похож на директора моей школы, с уважением заключил он. Краснощекий Асылжан встретил Аспанбая широкой улыбкой, показав ряд сверкающих зубов.
— Ну, молодая семья, как жизнь?
— Нормально.
— Как настроение?
— Нормальное.
— А какие планы на будущее?
— В каком смысле? — спросила Райгуль.
— Ну... Вы члены ВЛКСМ?
— Да.
— Оба?
— Да.
— Так я и думал. А разве не обязаны комсомольцы трудиться на благо общества?
— Обязаны.
— Ну так вот. Буду привлекать вас к труду. Ты, Аспанбай, что умеешь делать?
— Я? Я умею строить... могу машину водить, трактор...
— О, так ты, оказывается, специалист, каких мало! К сожалению, из-за холодов стройка немного приостановилась... А ты хорошо водишь машину?
— Хорошо...
— Значит, так. Будешь моим личным шофером. Я уже натерпелся от неряхи и лодыря Болая, у него и новая машина года не выдерживает. С тобой — решено. А ты, Райгуль, что умеешь делать?
— Не знаю...
— Как это — не знаешь?
— Кажется, ничего не умею...
— По-моему, ты после школы работала в библиотеке?
— Да, пока Сандигуль не вернулась из декрета.
— В таком случае будешь моим секретарем.
— Я же не умею печатать на машинке...
— Это ничего! Грамотная, слава богу, за месяц освоишь. Договорились?
— Ваша воля.
На следующее утро Аспанбай и Райгуль вышли на работу.
Дом Абдуллы стоял на краю аула, дальше начинались пески, а контора аулсовета, школа, клуб находились в центре. Если идти пешком, то получалось довольно далеко. Молодожены вышли из дома рано утром и всю дорогу почему-то шагали молча, не глядя друг на друга и опустив головы.
Асылжан доволен своим шофером; тот, подобно волу с кольцом в ноздре, тих и спокоен. Скромен: есть ли, нет — незаметно, словно и не человек он, а одна из частей машины; его можно день и ночь гонять с поручениями — даже не нахмурится. Директор совхоза держит две машины. «Волга» возит его в Ташкент на совещания и праздники, «УАЗ-69» — для хозяйства. Каждую свободную минуту Аспанбай ковыряется в моторах.
Совхоз Кызылжиде — хозяйство животноводческое (если не считать небольшую площадь, засеянную хлопком); директору нет покоя ни зимой, ни летом. Несколько табунов лошадей, стада крупного рогатого скота, отары, которые летом пасутся на просторах Сыра, а зимой укрываются у подножия Кызыла. С каждой отарой забот что с городской фабрикой. Но ведь директор совхоза обязан еще ездить на совещания в район и в область плюс прием руководителей из столицы. Словом, Асылжану и вздохнуть некогда.
Сегодня он поднялся ни свет ни заря, кое-как перекусил и помчался в контору. Надо быстро отдать распоряжения собравшимся там специалистам, а потом ехать в пески, на пастбище Уш-Кудык (Три колодца).
Путь дальний, шофер Аспанбай все время молчит, Асылжану надоело смотреть на однообразные барханы, курящиеся на ветру, и он задумался о чабане Манабае, ради которого и отправился в путь.
Асылжан думал так. Есть люди, похожие на дома. Бывает человек — словно комната с настежь распахнутой дверью; бывает, что комнат много, а откроешь первую дверь, уже все комнаты проглядываются;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164