Андрей Николаев
ИНТЕРПРЕССКОН: ЧАСТИЦА ЖИЗНИ
Интерпресскон начался для меня в 15.00 третьего мая. Вер-
нее в половине восьмого утра, когда из Дома Творчества Кине-
матографистов позвонил Юлий Буркин и недоуменно спросил: по-
чему никого нет. Пришлось спросонья объяснять, что заезд
завтра, и не в ДТК, а в пансионат "Заря" в том же Репино.
А в три часа я с Серегой Бережным встречал на Московском
вокзале поезд из Саратова. Чуть раньше подошли Паша Поляков
из Омска, Николай Калашников из Новокузнецка и Юра Флейшман.
Тут же начались разговоры. Бесконечные (к слову сказать и
начала сих разговоров никто не помнит). О "Бронзовой улитке"
-- Паша член номинационной комиссии. Дотошный он человек,
однако: "Почему "Жизнь насекомых" в крупной форме, когда там
меньше знаков, почему повесть Тюрина по категории "малой
формы", когда в ней..." и так далее. Мне хорошо. Я такие
разговоры люблю, это моя жизнь. Хотя иногда утомляет. А впе-
реди... впереди целых пять дней подобных разговоров. Нако-
нец подъехал поезд... И для меня "Сидоркон" начался. Начал-
ся с того, что великий критик, полпред д-ра Каца взвалил мне
на плечо свой рюкзак -- новые рукописи наверняка.
Пока доехали до Репино наш маленький коллектив увеличил-
ся за счет взявшегося откуда-то Сережи Лукьяненко. Прямо в
электричке вовсю шло дарение изданий: "Миры" -- от Лукьянен-
ко, "ZET" от Бережного, д-р Кац раздавал собственные творе-
ния. Впрочем, у меня все это давно есть. Бережной горделиво
выпячивал грудь на которой красовался бэдж Интерпресскона
(без которого пускать не будут) и все ему жутко завидовали.
Даже я.
Вот наконец и "Заря". "Интерпресскон" начинается. Реали-
зуются три месяца (да какие там три месяца -- с девятого
марта прошлого года!) напряженной работы, мечтаний, тща-
тельного планирования мероприятий.
Впрочем, стоп. Весь план мероприятий начинает трещать
сразу же. Великий критик Арбитман вместо доклада, тезисы ко-
торого уже украшают наш скромный буклет, привез другой (при-
чем заставляет меня принять решение немедленно, а этот но-
вый доклад... ладно, о нем потом). А в пансионате следующий
сюрприз: пятого мая, в час когда у нас главное событие, вру-
чение "Улиток", у них в большом зале симфонический концерт.
Я лично присутствовал на встрече Сидоровича с руководством
пансионата и нас ответственно заверяли, что концертный зал
на весь срок конференции наш... Да уж...
Это лишь начало -- я не впервые участвую в организации
"Сидоркона", чтобы не понимать этого. Поэтому близко к сер-
дцу и не принимаю: сколько прекрасных людей вокруг. Уже. А
будет больше. И предстоит провести вечер в приятных беседах
-- всего два десятка человек, пока еще можно будет неспеш-
но-спокойно и приятно беседовать.
Прибыл сам Александр Викторович с компьютером и Олексен-
ко. Сейчас начнется регистрация. А пока Юлий Буркин в холле
вгоняет публике холод в жилы своим потрясающим "Василиском".
Женщина-администратор за своей стойкой поражена. Навсегда. И
смотрит на всех нас восторженными глазами. Наконец-то и у
меня есть бэдж. Даже два (один на супругу). И я утираю нос
Бережному.
Вечер. Позади первые впечатления от встреч, вселение,
быстрый чай у Казаковых, отказ от ста грамм у Лукьяненко,
утрясание первых оргнедоразумений с Сашей Сидоровичем. Вро-
де можно и чая попить. Приглашаю в номер Андрея Михайловича
(для тех кто не понял -- Столярова), попить чай и тихо, не
на бегу побеседовать, отдохнуть перед бурным днем после дней
не менее бурных. Столяров -- член оргкомитета, один из ини-
циаторов премии "Странник", и усилия, вбабаханные им за пос-
ледние месяцы в "Интерпресскон" (только лишь прочитанный
листаж произведений-соискателей на премию заставляет уважи-
тельно замолчать), производят на меня колоссальное впечатле-
ние. Хочется сделать ему что-то очень-очень приятное, но мо-
гу предложить лишь чай. И тот не дают даже испробовать: ве-
ликий критик Роман Эмильевич приглашает к себе на рюмку бла-
городного напитка. Не согласиться нельзя, хотя ни Андрей, ни
я уже какое-то время не принимаем спиртное принципиально.
Берем бокалы с горячим чаем, идем. Неспешные беседы начи-
наются... Карма моя -- все на бегу, все в цейтноте. Из
приятной компании Ромы меня выдергивает Александр Викторо-
вич... И нигде больше десяти минут не задерживаюсь, хотя с
каждым хочется говорить часами... Одно слово -- "Интерпрес-
скон". Засыпаю во втором часу ночи с медной головой.
Встаю в семь. День заезда -- самый тяжелый для меня день.
Потом все пойдет по плану с соответствующими коррективами --
мне лишь народ на заседания собрать, да вовремя эти самые
коррективы внести... Самое тяжелое -- день заезда.
Но в этом году все прошло на удивление тихо и спокойно.
Всем рад, кому не рад, тот не приехал. Здорово. Одна пробле-
ма -- из тех, кто гарантировал приезд, клятвенно заверял и
бронировал места, не приехало около пятидесяти человек. А
ведь Саша Сидорович проводит кон за свой счет. Закуплен весь
корпус, сто восемьдесят мест, и никого из администрации не
волнует, что номера пустые. Для нас это серьезный финансо-
вый удар и посему назову поименно: уважаемый Алан Кубатиев
бронировал четыре места, приехал вдвоем; Красулевский писал
о четырех -- из Краснодара не явился никто; слезно просил
приглашение Саша Ефанов из Красноярска, засыпал нас офи-
циальными бумагами (за прошлогодний привоз на кон Борю Мило-
видова, который проходил сквозь стекла, мы Ефанова пригла-
шать не хотели) приглашения добился-таки -- и гордо не поч-
тил нас своим присутствием;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11