Возле памятника поэту фотографировались туристы. В кинотеатре закончился утренний сеанс, и народ валил к метро, обходя фонтан, от которого ветер разносил водяную пыль.
Вместе с толпой Волохов спустился в подземный переход, перешел на другую сторону Тверской и остановился, соображая, с чего начать поиски. Рядом стояла палатка с забавным названием «Крошка-Картошка», и он вспомнил, что ничего не ел после встречи с Брусницким в кафе на берегу реки. Купив две здоровенные картофелины с грибами, крабовым мясом и сыром, он не спеша перекусил, разглядывая Тверской бульвар.
В центре Москвы ураган не наделал столько бед, как во дворе Светкиного дома. Сорванные рекламные щиты убрали, а на их место уже повесили новые. Ветер повалил на бульваре старые деревья, а град выбил несколько стекол в домах, построенных еще в девятнадцатом веке. Поваленные тополя и липы уже распилили и вывезли, убрали сломанные ветки, и только еще не засыпанные ямы свежей земли напоминали, что деревьев на бульваре было куда больше.
Выбросив в корзину фольгу от картошки, Волохов отхлебнул кофе из бумажного стаканчика. Кофе был несладким. Поболтав в стаканчике пластиковой ложечкой, он отхлебнул снова. Сладости не прибавилось.
— Ну что ж, экономика должна быть экономной, — пробормотал он, оглянувшись на двух веселых продавщиц из палатки.
По Тверской он дошел до Леонтьевского переулка и свернул вниз. Здесь московское небо будто придавило дома к земле, не позволив вырасти выше двух-трех этажей. В этом районе старые дворики давно утратили свое очарование. Еще с тех пор, как их облюбовали посольства иностранных государств. После распада Советского Союза посольств прибавилось. Волохов прошел мимо Украинского и Азербайджанского и свернул направо к МХАТу. Вернувшись по Тверскому бульвару на площадь, он на этот раз пошел через Гнездниковский переулок. Спустившись по переулку, он свернул налево и вдоль солидного здания какого-то банка снова вышел к Украинскому посольству. Возле входа суетилась очередь то ли за визами, то ли за вкладышами, дающими право на въезд в суверенную Украину. Собирали Русь по кусочкам, горько усмехнувшись, подумал Волохов. Столетиями собирали. Сколько народу положили в войнах со шведами, татарами, поляками и бог знает кем еще, а развалилось все за год-два.
Дома вокруг были заняты под конторы и посольские гостиницы с охраняемыми входами. Вряд ли убийца, преследовавший гомосексуалистов, нападет где-то здесь. Но появиться в этом месте он обязательно должен. Во всяком случае, если выбирает жертву случайно. Он появится не сегодня, так завтра, не завтра, так через день, два. Через неделю. А вслед за ним придет и тот, кто был так нужен Волохову. Обязательно придет, решил он, если, конечно, наши логические выкладки чего-то стоят. Думать о том, что они с Александром Ярославовичем изначально пошли по неверному пути, просто не хотелось. Нет у него другого выхода, как найти врага, и потому Волохов гнал прочь сомнения. При мысли о демоне он чувствовал, как сжимаются кулаки и пересыхает в горле. Опустошенность, нахлынувшая после похищения Светки, прошла и Волохов жаждал встречи лицом к лицу, чем бы она ни закончилась. Сегодня вечером он будет ждать его где-то здесь.
— Новости из-за рубежа, — симпатичная дикторша ласково улыбнулась, — сегодня в столице Бельгии прошла ежегодная демонстрация представителей сексуальных меньшинств.
— Да, это самая главная зарубежная новость, — прокомментировал Петр Вашков, застегивая перед зеркалом рубашку.
На экране мужики с силиконовыми грудями и мужеподобные тетки, приплясывая, обнимаясь и целуясь взасос перед камерой, двигались по улицам Брюсселя.
— Они требуют для себя равных прав со всеми гражданами. Не секрет, что в странах Евросоюза еще встречаются факты дискриминации гомосексуалистов и лесбиянок. Вот что передает наш собственный корреспондент в Брюсселе, Леонид Колокольников.
На телевизионном экране возник жизнерадостный мужчина. Часто оглядываясь через плечо на проходящих демонстрантов, он упоенно вещал:
— Сегодня на улицах бельгийской столицы праздник. Конечно, это праздник весьма специфический, тем не менее здесь, — он сделал широкий жест рукой, — сегодня нет ни одного хмурого лица. Сегодня представители сексуальных меньшинств вышли на улицы, чтобы показать, что они такие же люди, как и все, что пора, наконец, положить конец…
— Правильно, — опять прокомментировал Вашков, — положить на вас всех большой и толстый конец.
— … чтобы они смогли открыто объявить всему миру о своих чувствах.
— Только этим и занимаются, — Вашков отошел от зеркала и примерил наплечную кобуру.
— Мой собеседник Жан-Пьер, тоже журналист.
Камера показала крупным планом накрашенное мужское лицо с пухлыми влажными губами, длинными наклеенными ресницами и модной двухдневной щетиной.
— Я хочу сказать всем, — Жан-Пьер говорил с придыханием, почти облизывая микрофон, — мы тоже люди. Я здесь со своим другом, мы любим друг друга и хотим призвать людей, ратующих за демократию во всем мире: давайте относиться терпимо к тем, кто не похож на нас! Кто знает, может, за нами — будущее!
— Какое за вами будущее, урод ты конченый, если у вас даже детей своих быть не может, — Вашков схватил пульт и переключил канал.
— А теперь, дорогие зрители, встречайте певца, поэта, композитора, — ведущий концерта отступил от микрофона, протягивая руку в сторону кулис, — прошу!
— А также главного пидора России, по совместительству, — добавил Вашков, взглянув на экран.
— … За мной оно следило, как тень, не исчезая,
Я чувствовал спиною, как взгляд меня пронзает , — сипло сказал певец,
композитор и поэт, крадучись передвигаясь по сцене и тщетно пытаясь
попасть в ноту и в такт музыке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111