Голое человеческое тело словно из кокона выпало из тающей черной плоти и скорчилось на траве. Воин вложил меч в ножны и повернулся к ящеру.
— Все целы?
Меняющий облик Волх отозвался не сразу.
— Вы все-таки не смогли удержаться, князь.
— Не смог, язычник. Мой грех — мне и ответ держать. Вас пожалел, сирых, да немощных. Эх, знал бы ты, как соскучился я по хорошей схватке: когда меч сам просится в руку, когда видишь, как падает сраженный твоей рукой враг… прости меня, Отец Небесный.
— Но и вы опоздали, Ваше Сиятельство. Он зачал чудовище…
Воин шагнул в радужный свет, помедлил и обернулся.
— А ты уверен, Волх, что женщина носит под сердцем не твоего ребенка?
После яркого света глаза людей не сразу привыкли к темноте.
Волохов поднялся с земли и, пошатываясь, пошел к изуродованным осколками елям. Иван лежал навзничь, сжимая в руке крест. Под кистями рук и ступнями трава потемнела от пролитой крови. Волохов нащупал на шее Ивана пульс, стянул через голову майку и принялся рвать ее на полосы. Чья-то рука легла ему на плечо, он оглянулся.
— Позвольте мне, — Ольга опустилась рядом на колени, взяла полосы ткани и стала бинтовать Ивану запястья.
Брусницкий принес на руках Светку и положил ее рядом.
— Пойду, машины поближе подгоню.
Волохов кивнул. Подошел Гусь, потоптался рядом и ушел за Брусницким.
— Ольга, наверно, ваша подруга погибла. Он бы не смог перевоплотиться в Роксану, не побывав у нее. Вы знаете, где она живет?
— Знаю. Покажите-ка, что у вас, — Ольга коснулась его плеча.
Поперек груди Волохова шла широкая рваная рана. Он отвел ее руку, встал и побрел к пруду. В воде отражались звезды. Он опустился на колени, потом упал в воду лицом вниз и замер. Лежа среди тины и кувшинок, он дождался Брусницкого. Они перенесли Ивана и Светку в машины и вернулись к дому.
— Что с ребятами делать? — тихо спросил Гусь.
— Перенесем в погреб, — сказал Брусницкий. — На днях вернемся, похороним на погосте.
Волохов подошел к голому скрюченному телу и угрюмо посмотрел на него.
Гниющая кожа на теле потемнела и покрылась язвами. Черты лица расплылись, нос провалился, глазницы и рот словно запали внутрь черепа.
— Такое впечатление, что он давно мертвый, — прошептала подошедшая Ольга.
— Так и есть. Он умер, когда потерял душу.
Эпилог
Иван сидел на кровати, откинувшись на подложенные под спину подушки. Руки с забинтованными запястьями покоились поверх одеяла. На прикроватном столике громоздились пакеты с фруктами, соки. Стояло несколько видеокассет. Напротив кровати, на тумбочке, стоял переносной телевизор. Волохов взял верхнюю кассету.
— «Прогулки с динозаврами», — прочитал он и взглянул на Ивана. — Интересуешься?
— Это мне Володя принес, — смутился тот. — Смотри, говорит, брат мой во Христе, а то ведь пропустил самое интересное. Они с Сергеем Владимировичем мне еще телевизор принесли и видеомагнитофон. Чтобы не скучал.
Волохов кивнул. Парнишка явно шел на поправку. Лицо его порозовело, и обычная чуть застенчивая улыбка все чаще трогала губы.
— А вы куда теперь? — спросил Иван.
— Домой, — коротко ответил Волохов.
— На озеро? А жить где будете? Там ведь нет ничего. Ах, да… — Иван опять смутился.
— Что-нибудь придумаю.
— А можно, я вас навещать буду?
— Конечно, — улыбнулся Волохов, — молиться там есть где, уху будем кушать.
Дверь в палату распахнулась. Иван выпрямился на кровати и захлопал глазами. Волохов обернулся. В дверях стоя высокий седой старик в черной рясе. На груди, на массивной цепи, висел наперстный крест. Постукивая посохом, старик шагнул к кровати. Волохов поднялся ему навстречу.
— Здравствуй, Иван, — прогудел старик.
Иван заелозил ногами под одеялом, пытаясь повыше приподняться на кровати.
— Здравствуйте, батюшка.
Старик перевел взгляд на Волохова.
— А вы м-м-м… Павел? Я не ошибаюсь?
— Не ошибаетесь, господин игумен.
Слегка прищурившись, старик оглядел его.
— Я бы хотел с вами встретиться, господин Волохов. Полагаю, нам есть что обсудить. Если, конечно, вы найдете время.
— Не вижу в этом ничего невозможного, — сухо ответил Волохов, — Иван знает, где я живу. Ну, Ваня, — он обернулся к кровати, — поправляйся. Надумаешь в гости — милости прошу.
Осторожно пожав лежавшую поверх одеяла ладонь Ивана, он коротко кивнул старику и вышел из палаты. Игумен проводил его задумчивым взглядом.
— Он хороший, батюшка, вы не обижайтесь на него, — тихо сказал Иван. — Он себя винит…
— Ему не в чем себя упрекнуть, он сделал все, что мог, — прервал его игумен. — Ну, а ты не устал тут отдыхать? Не пора ли к нам вернуться?
— А меня отпустят?
— А кто это посмеет не отпустить, хотел бы я посмотреть, — шутливо нахмурившись, сказал старик. Затем, наклонившись к Ивану, шепнул: — Через неделю тебе аудиенцию назначили. Не догадываешься, кто? Патриарх!
По обе стороны двери стояли двое мужчин в темных костюмах. Выйдя из палаты, Волохов покосился на них. Неподалеку, возле стола дежурной медсестры, маялся Гусь. Увидев Волохова, он бросился к нему.
— Паша, что за дела? Я сижу в дежурке, там такие девочки! И вдруг во-от такая морда в дверь, — Гусь развел руки на ширину плеч, показывая размеры морды, — где, говорит, такой-то лежит? Я в коридор, а там старик этот в рясе с охраной. Тоже, видать, монахи. Уж больно рожи постные.
Волохов оглянулся на стоявших у дверей мужчин.
— Да, — продолжал Гусь, — а сзади главврач семенит. То с одной стороны забежит, то с другой. Тот, который спрашивал про Ивана, прямиком к старику. Шепнул что-то — и старик к Ивану в палату. Я было сунулся, да куда там. Обожди, говорят, человече!
— Все нормально, Володя, — сказал Волохов, — это свои, — он протянул руку, — ну, будь здоров.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111