Поморщилась,
когда крупным планом заточенный наконечник копья со следами ударов молотка
с хрустом вошел в живот девчушки лет пяти. Девчушка закричала, ухватилась
обеими ручонками за древко. Всадник с натугой поднял обеими руками копье,
лицо побагровело, а жилы на шее вздулись. Но держать истекающего ребенка на
копье прямо над головой было намного легче, и он, переведя дух, закричал
красивым мужественным голосом о падении тирании злобного узурпатора, вот
его последний ребенок, сорная трава вырвана с корнем...
- Рабство, гладиаторы, - произнесла она с сомнением, - странные обычаи
Рима... Не знаю, хотела бы я там очутиться даже императрицей! А вот среди
древних греков... Эллада, аргонавты, Троянская война, культ красивых
женщин...
Глаза ее мечтательно затуманились. Я смолчал. Вряд ли из-за нее
разгорелась бы война с Троей. У моего разумоносителя красивая жена, но в
древности были другие каноны красоты. Елена Прекрасная - по нашим меркам
всего лишь коротконогая толстушка. Даже если сравнивать наших женщин со
статуей Афродиты, то у наших и грудь повыше, и бедра пошире, а талия -
напротив, тоньше...
А что, мелькнула неожиданная мысль, если бы меня посадили в тело
древнего римлянина? Или грека, египтянина, ассирийца, хетта? Мчался бы я на
боевой колеснице, бросая дротики, возлежал бы в роскошной бане, окруженный
рабынями и евнухами... Гм, но я мог бы оказаться и среди приговоренных к
казни, а тогда они случались чаще, чем здесь продают мороженое, меня могли
бы четвертовать, вешать, распять на кресте...
Плечи передернулись, я ощутил недобрый холодок. В самом деле, я мог бы
оказаться и там. Но с другой стороны, можно бы меня перебросить и в века,
которые придут. Я мог бы очутиться колонистом на Марсе, на планетах
Сириуса, ловцом астероидов в соседней галактике!
Глава 2
После кофе эта особь чмокнула меня в щеку, оставив влажное пятно,
подхватила сумку в половину своего роста и вылетела из прихожей. Щелкнул
стальной язычок дверного замка, простучали каблуки, затем вдали глухо
загудел лифт.
Я тупо смотрел вслед. Надо поменьше двигаться, чтобы не натворить бед.
Пока что мне везет, рефлексы моего разумоносителя выручают, но это, скорее,
удача, чем моя заслуга. Надо посидеть, осмотреться, определиться,
постараться понять...
Итак, я нахожусь в квартире человека. Квартира - это ячейка в огромном
улье-доме. Надо мной сейчас, отделенные тонким потолком, спят,
совокупляются, едят и испражняются десятки и даже сотни людей, а внизу, там
еще несколько этажей, тоже едят, совокупляются, испражняются, словом, живут
нормальной жизнью землян. Так они зовут себя, хотя еще чаще - русскими,
немцами, финнами, т.е., по группам населения, а еще чаще вовсе по маленьким
кучкам, как-то: москвичами, пермяками, урюпинцами...
Как и принято, в этом доме целую стены занимают книжные полки. Правда,
на столе стоит компьютер, их освоили несколько лет тому, еще очень
слабенькие, примитивненькие, накопители информации простейшие. Крохотные, и
хотя уже есть книги на лазерных дисках, но очень неуклюжие и неудобные, ими
пока пользуются только самые заядлые юзеры.
Я пробежал глазами по корешкам книг. Пальцы сами пошли вверх, ага, вот
и школьный курс астрономии. В первой главе рисунок со средневековой
гравюры, где монах добрался до Края Мира, высунул голову за небосвод и
смотрит, вытаращив глаза, на исполинские колеса мироздания, которые
приводят в движение звезды, планеты, небесные сферы...
Впрочем, нынешние знания недалеко ушли от тех, когда земля стояла то
на трех китах, то на трех слонах, а то и вовсе на черепахе.
Ноги мои разогнулись медленно, я встал как инвалид после долгой
болезни. Придерживаясь за стенку, замедленно прошел через квартиру к
балкону. Дверь распахнута, яркий свет, я осторожно вышел, и с трех сторон
распахнулся мир, в котором я теперь есть, в котором что-то должен сделать,
свершить...
Балкон, как я знаю по памяти разумоносителя, на четырнадцатом этаже.
Отсюда открывается вид далеко. Дома класса ульевЁ с множеством особей,
протоптанные дороги... Множество механизированных телег. Снующие как
муравьи люди. Дома в несколько этажей. И сразу понятноЁ почему такие города
зовут ¬пленочными-. Над поверхностью земли не вышеЁ чем пленка нефти на
озере. И сразу видно на какую дикую планету меня забросили! Настолько
дикуюЁ что обустраивать ее почти не начали. Но даже между такими вот
городами - огромные пространства необжитой земли.
Послышался резкий свист. Я вздрогнул, повертел головой. На балконе
соседнего дома, что торцом к этому, толстый мужик в майке и трениках,
замахал обеими руками:
- Эй, сосед!.. У тебя шестой канал работает?
На миг холодная волна окатила с головой, я дернулся, губы похолодели,
я сам не знаю какие каналы во мне работают, какие нет, потом сообразил, что
спрашивают не обо мне, крикнул:
- Работает!
- Точно?
Я лихорадочно вспоминал по каким каналам Лена щелкала, ответил уже не
так уверенно:
- Показывают все восемь.
- Черт, - донесся его злой голос, - я думал, опять профилактика... Но
не три ж дня подряд? Чертовы бомжи! Сегодня антенну сломали, завтра дом
подожгут... Как думаешь, бомжи?
Он уставился на меня злыми глазами. Я пробормотал вынужденно:
- Или подростки...
- Да тоже не подарки, - согласился он и скрылся в квартире.
Я тоже поспешно отступил, вдвинулся задом обратно в комнату, как
рак-отшельник в скорлупу. Почему-то показалось опасно и беззащитно стоять
вот так открыто.
1 2 3 4 5