хор отчаянно громкий, но, как ни странно, гармоничный, в котором бешеные сочетания красного, зеленого, черного и желтого не резали, а ласкали глаз. Следующее, что обращало на себя внимание, было закрепленным на одной из стен, под самым потолком, стулом, а возле него надпись шрифтом, вызывающим в памяти «Окна РОСТа» и эпоху романов Ильфа и Петрова: «Садитесь, пожалуйста». И лишь короткое время спустя ошарашенный посетитель замечал, что вокруг него стоят огромные удобные диваны и кресла, а также журнальные столики с пепельницами – и стоят они нормальным образом, как и полагается, на полу. Имелись и стол с компьютером, и проекционный экран, и белая маркерная доска. Помещение выглядело как обитель безумцев, однако безумцев, любящих и умеющих работать. Иначе «Гаррисон Райт» не входило бы в число самых респектабельных и преуспевающих российских рекламных агентств. Ведь чтобы преуспевать, требуется точный расчет плюс свободная творческая сумасшедшинка. До сих пор возглавлявшему агентство Кириллу Легейдо удавалось сочетать эти трудносводимые компоненты.
Ну точный расчет с первого взгляда не разглядишь. А вот что касается сумасшествия, креативный отдел в данную минуту напоминал палату номер шесть или, скорее, отвязную тусовку обдолбавшегося молодняка. Отсюда доносился многоголосый хохот, следовавший тотчас за фразой:
– …и – баба-а-ах! И такой БЭМС! И слоган! Ну как?
Изрекший эти гениальные слова долговязый парень лет двадцати пяти посреди волн всеобщего смеха стоял, скромно и сдержанно улыбаясь, с видом победителя. Так же скромно и сдержанно улыбался череп с сигаретой в зубах, украшавший его черную рубашку. Под черепом – надпись: «No smoking!»
– Да… Нормально так. Ужасненько, – прокомментировала сказанное парнем сидевшая за столом девушка на вид тоже лет двадцати пяти, коротко стриженная под мальчика, одетая в джинсы и майку. – Народ страшилки любит. А еще идеи есть?
Обстановку органично дополняли висящие на стене шаржи на сотрудников, выполненные быстрыми штрихами цветных карандашей. Под шаржами красовались подписи, указывающие, кто есть кто. Дельно! По крайней мере, сразу можно определить, что девушка за столом, вопреки молодости, носит титул «Креативный директор». На шарже ее майка искрила угловатой надписью: «Таня»… Долговязый парень, очевидно, «Копирайтер». Вон тот бородатый осанистый мужик, похожий на средневекового боярина, переодетого в модное шмотье, – не кто иной, как «Арт-директор». Ряд шаржей продолжался еще несколькими рисунками и заканчивался двумя, висящими отдельно от остальных. На одном был строгий маленький человечек в очках, похожий на усохший одуванчик. Подпись – «Исполнительный директор». На другом – толстый кудрявый весельчак, парящий в воздухе с пропеллером за спиной, как Карлсон, – «Генеральный директор».
– Слушайте, а эти конфеты вообще как? – не дождавшись поправок и возражений, спросил копирайтер, почесывая в заросшем длинном затылке. – Ну есть-то их можно?
– Ага! – хохотнул арт-директор. – Но – строго одноразово! Пробовал я, к зубам прилипают намертво.
– Может, в этом и есть их УТП? – улыбнулась Таня, а точнее говоря, креативный директор Татьяна Ермилова. Аббревиатуры вроде «УТП» – уникальное торговое предложение – были для нее повседневной данностью, она употребляла их машинально, находясь среди коллег, которые, подобно ей, плавали в речевом контексте рекламного бизнеса вольготно, как акулы в водах Атлантического океана.
– Стопудняк! – поддержал Таню арт-директор. – И слоган: «Нет зубов – нет проблем: радикальная защита от кариеса…»
Новый приступ хохота. Трое творцов рекламы были так увлечены своим занятием и так громко при этом высказывались и смеялись, что не сразу услышали многозначительное покашливание со стороны приоткрывшейся двери. Но когда новый человек вошел в помещение, веселье прекратилось сразу, точно перекрыли кран. Вошедший был исполнительным директором, очень похожим на свой карикатурный портрет. Невысокий, худой, бледный, со светло-пепельными волосами, в строгом костюме и неярком галстуке. Губы его подрагивали, пальцы правой руки без нужды поправляли дужку очков.
– Вот… по конфетам брейнсторм проводим… – пролепетала Таня, отчего-то смутившись так, словно ее застали за чем-то нехорошим.
– Ленчик! – пытаясь вернуть прежнюю дружески-веселую атмосферу, в нарочито приподнятом тоне заговорил арт-директор. – Ты даже серьезнее, чем обычно. Лично я за тебя волнуюсь. Не заставляй волноваться старика…
Натужная приподнятость в голосе арт-директора постепенно сникала, пока не иссякла. Теперь всем стало очевидно, как бледен Леня. Он ослабил узел неяркого галстука. Присел на диван. Снова встал.
– Сейчас… мне сообщили… Кирилл погиб.
Ольга Легейдо, вдова гендиректора «Гаррисон Райт», обладала редкой внешностью, возвышенно именуемой «нежный цветок». Сливочно-белоснежная кожа, голубые, как речная вода в ясный день, глаза, безукоризненный пухлый ротик с чуть выступающей, привлекательной для поцелуев нижней губой. Ольга относилась к редкому типу женщин, которым идет прямой пробор, и, конечно, именно прямым пробором она и разделяла свои золотистые волосы, спадающие ниже плеч, довершая тем самым ангелоподобие.
Но сейчас Ольга скорее походила на гневного ангела. Стоя посреди аэродрома, высокая, с европейским шиком одетая, она кричала, стискивая пальцы:
– Что? Что вы сказали? Этого не может быть!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12