Я достаточно откровенен, не так ли?
— Да, конечно.
— Определенные помехи создает ваша давняя связь с моей женой и ее теперешний интерес к вам. Вопрос этот не столько личный, сколько государственный.
Эшли предпочел уткнуться носом в бокал с бренди. В темных глазах Орнаньи мелькнула усмешка.
— А теперь, господин Эшли, мы подошли к самому главному. Я полагаю, что в вашем распоряжении находятся фотокопии моих писем. Мне кажется, что лишь следствие, начатое полицией после несчастного случая с Гарофано, и ваше полузаключение в моем доме препятствуют их немедленной публикации. Я прав?
Эшли пожал плечами.
— Это логичное умозаключение. У меня вопрос.
— Задайте его.
— Почему вы убили Гарофано?
— Я его не убивал,— мрачно ответил Орнанья. И Эшли почти поверил, что тот сказал правду.
Потом они долго смотрели друг на друга, прежде чем журналист прервал тяжелое молчание, полное подозрительности и сомнений.
— Я выслушал ваши аргументы с интересом и даже с сочувствием. Я еще не пришел к окончательному решению. Но первым делом я должен узнать: кто убил Гарофано? Кто следил за мной и Козимой? Кто бросил его под колеса нашего автомобиля?
— Я не могу сказать вам этого.— Лицо Орнаньи по-прежнему находилось в тени, и у Эшли создалось впечатление, что голос герцога отделился от тела и уже не мог иметь никакого отношения к человеку, сидевшему напротив.
— Вернее, не хотите сказать?
— Как вам больше нравится.
— Тогда я скажу сам! Это Карло Карризи, управляющий вашего дома!
— Почему вы так решили, господин Эшли?— спросил Орнанья после короткой паузы.
— Потому что он пытался убить меня после ленча.
— О!— изумленно выдохнул Орнанья. Затем встал, вновь подошел к окну.— Как это произошло и где?
Когда Эшли закончил, герцог повернулся к нему, и на его губах заиграла улыбка.
— Давайте-ка выпьем бренди.
— С удовольствием!
Они выпили. Орнанья поставил бокал, вытер лицо и руки шелковым носовым платком.
— Я думаю, мне надо рассказать вам о Карло Карризи. -Да?
— Он был управляющим еще при моем отце. У нас шутили, что в его жилах тоже течет кровь Орнаньи. Помня об истории нашего рода...— герцог улыбнулся,— это вполне возможно. Но так или иначе нас всегда тянуло друг к другу Он был хорошим и верным управляющим, и, когда отец умер, он отдал мне всю любовь, предназначенную для собственного сына, которого у него не было.
— У него был сын,— возразил Эшли.— Энцо Гарофано.
— Нет. Гарофано — не его сын. Гарофано — сын его жены от другого мужчины. Если б вы лучше знали Италию, то догадались бы об этом только по фамилии. Это не семейная фамилия, а название цветка, который в Англии зовется гвоздикой. Он родился весной, когда цветут гвоздики, а так как его отец к тому времени давно удрал, мать дала ему такую фамилию.
— А где был в это время Карло?
— В Милане, помогал отцу строить нашу первую фабрику.
— О!
— Когда Карло вернулся домой, он поступил по обычаю нашего народа. Крепко отлупил жену и простил ее, а потом частенько поколачивал ее, чтобы помнила о своем проступке. Ребенка отдали в приют в Санта-Агата, затем другая семья усыновила его. Родилась Елена, и со временем мать познакомила ее со сводным братом. Дети привязались друг к другу, и, несмотря на недовольство Карло, мальчик почти каждый день приходил и играл здесь. Их мать умерла рано. Я... я заплатил за его образование. Я не любил его, но ради Елены позволял ему бывать на вилле. Карло, разумеется, его ненавидел. Но...— Орнанья пожал плечами,— будучи хорошим слугой, подчинялся желанию своего господина.
— Поэтому он убил Гарофано?
Орнанья ответил коротким взглядом и покачал головой.
— Я не говорил, что Карло убил его. Это сказали вы. Я же рассказал вам о Карло по очень простой причине.
— Какой же?
— Чтобы вы поняли, что Карло — член нашей семьи. То, что касается его, небезразлично и для меня. Он — старик, Эшли. Груз прожитых лет давит на него, а род Орнаньи все еще у него в долгу. И оплатить этот долг я могу, лишь обеспечив ему спокойную старость, оберегая его от любых опасностей. Я пойду на это, даже если...— он осекся, и невысказанная угроза повисла в воздухе.
— Договаривайте,— потребовал Эшли. Но герцог покачал головой.
— Нет, мой друг, нет. Я не хочу, чтобы у вас сложилось впечатление, будто я угрожаю вам. Я — обвиняемый. Я защищаюсь. Эта... Эта история о Карло Карризи, его жене и сыне не имеет никакого отношения к нашему разговору, и мы обсудим
ее позже.
Так тонко и ненавязчиво провел Орнанья свою партию, что Эшли едва не упустил подтекста его слов. Орнанья увлек его разговорами о возможной договоренности, обласкал сочувствием, соблазнил пьянящей риторикой. А теперь он показывал истинный баланс сил: у тебя фотокопии, и ты можешь их опубликовать; я же могу обвинить тебя в убийстве, мною подготовленном и осуществленном преданным мне стариком. Я думаю, мы оба хотели бы положить конец этой истории. Так давай посмотрим, удастся ли нам выработать соглашение, которое успокоит твою совесть и не оставит внакладе...
Эшли вспомнил последнее предупреждение Джорджа Арлекина и с тревогой ждал дальнейших пояснений его сиятельства.
— Главная задача правительства — создание надежной структуры, внутри которой человек может спокойно жить и пусть медленно, но улучшать условия жизни. Добродетели руководителя никак с этим не связаны. Важны его сила, его мудрость, умение обратить продажность и слабости коллег на благо народа. Прогресс требует безопасности. Безопасность зиждется на силе.-Меня трудно назвать ангелом, скорее, наоборот, но я — сильный человек.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33